Его губы, коснувшиеся ее губ при прощании, были теплыми, а рука, обнявшая ее, сильной и надежной, и сейчас, прислонившись к мягкой подушке экипажа, Оливия представляла себе, что это его грудь, что его щека касается ее макушки, а рука все еще обнимает ее, что она спокойно засыпает в руках мужа, хранимая его любовью.
* * *
Оливия была рада снова оказаться в Лондоне. Она любила этот город с момента приезда туда в свой первый светский сезон. Именно тогда она впервые увидела Марка Клифтона и в течение нескольких часов любовалась им с противоположного конца огромного бального зала, пока юный граф неожиданно не появился перед ней в сопровождении хозяйки приема, которая представила его. Во время последовавших затем танцев Оливия окончательно влюбилась и с тех пор не переставала любить, хотя ее любовь принесла ей счастье только на пять лет, а несчастье и сердечную боль – на многие годы. И конечно, любовь принесла ей Софию.
Оливия никогда не имела склонности к расточительству и излишествам. Даже во время того первого светского сезона, когда мать возила ее к модистке, чтобы сшить новые платья, более подходящие для городской жизни, чем те, которые она привезла с собой, Оливия ужасалась тому огромному количеству нарядов, которое считалось необходимым, и боялась разорить отца. До сих пор она пользовалась услугами местных портних, а иногда даже шила себе сама. Ее бросало то в жар, то в холод, когда ей говорили, сколько будут стоить свадебные наряды Софии, но Маркус особо просил ее проследить, чтобы у их дочери было все самое лучшее. Оливия догадывалась, что ее муж весьма богат, судьба благоволила к нему еще при жизни отца, а после смерти старого графа он получил в наследство несколько процветающих имений и удвоил ей и без того щедрое содержание. Графиня с величайшей неохотой выбирала ткани и фасоны для собственных нарядов, понимая, что на свадебную неделю, когда Клифтон-Корт будет наводнен гостями, ей понадобится несколько новых туалетов, потому что ее платья подходили скорее для северной Англии.
«Все будет сделано чрезвычайно быстро, – заверила Оливию модистка. – Получив от его милости письмо несколько дней назад, я отложила работы по всем другим заказам и наняла еще швей, так что ваша милость и леди София смогут уже через неделю уехать в Клифтон со своим новым гардеробом».
Таким образом, им предстояло провести в Лондоне четыре дня. Лорд Фрэнсис возил их в Ботанический сад, в Тауэр и в собор Святого Павла, а пару вечеров они провели дома. Но молва об их приезде быстро распространилась, и хозяйки салонов, жаждавшие принять только что обручившуюся пару или любопытствовавшие взглянуть на столь долго отсутствовавшую графиню Клифтон, прислали им приглашения на ближайшие вечера. Было решено посетить вечер в доме леди Мэтьюэн, сын которой, Дональд, был другом лорда Фрэнсиса. Оливия давным-давно не выезжала в свет и с тревогой готовилась к визиту, ожидая, что окажется в обществе совершенно незнакомых людей, но, приехав на прием, с облегчением обнаружила, что есть еще люди, которые ее помнили. Ее втянули в беседу, а София и лорд Фрэнсис мгновенно исчезли куда-то с группой молодежи. Примерно через час Оливия призналась себе, что рада снова оказаться на светском приеме, что она получает удовольствие от вечера. И как оказалось, она не утратила способности поддерживать непринужденную светскую болтовню. Лорд Бенсон, ставший более солидным и цветущим по сравнению с тем временем, когда она знала его как известного в городе молодого повесу, даже пытался флиртовать с ней. И нельзя сказать, чтобы Оливии было неприятно обнаружить, что она еще достаточно привлекательно выглядит, чтобы у мужчин возникало желание поухаживать. «Если бы я побыла там часок и ушла, у меня осталось бы от вечера великолепное впечатление», – думала потом Оливия. Но получилось так, что она не ушла, и вечер преподнес ей бессонную ночь.