— Ростислав, а тебе жить хочется?
— Не понял, тарщ майор, это вы о чем? Кому же не хочется жить, интересно?
— Знаешь, товарищ боец, откуда поверье появилось, что третьим прикуривать нельзя, а то помрешь?
— Как–то не интересовался товарищ майор, а что?
— Так вот, дорогой ты мой развиздяй, курящий на посту. Огонек спички ночью на три километра виден, знаешь ли. А в начале прошлого, тьфу, опять уже нынешнего века англичане в Южной Африке независимые республики буров решили завоевать. Больно уж им местные алмазы и золото понравились. А буры в основном охотниками были и стреляли, я тебе скажу, не хуже наших снайперов. И вот сидит ночью бур в засаде, огонек на позициях заметит, приготовиться. Тут второй курильщик прикуривать начнет — бур дистанцию до цели прикинет. И только третий раскуривать начнет, ему пуля из темноты прямо в лоб и прилетает. Понял?
— Так, тарщ майор, мы же у себя в тылу. Да и один я.
— В тылу? — от злости даже не сразу нахожу, что сказать и лишь показываю рукой в сторону недалеких вспышек и гула, в который сливаются звуки недалекого фронта, доносящиеся до нашей поляны. — Охренел, товарищ солдат? Думать разучился? Голова у тебя для того чтобы в нее есть? Сколько тут до фронта, прикинуть, бляха, можешь? Ты думаешь, немцы хуже нашего спецназа в тылу воевать умеют? Про «Бранденбург–восемьсот» не читал?
— Нет, тарщ майор.
— Ну, а про Скорцени?
— А–а–а, слышал что–то. Это такой знаменитый у фрицев спецназовец был, со шрамом на роже. Главный диверсант Гитлера, точно. Он еще кого в Италии прямо из тюрьмы украл и американцам в тылу такой тарарам устроил, что они чуть назад из Франции не побежали.
— Хоть что–то знаешь, «студент прохладной жизни». Хотя и переврано, но и так ладно. И как ты думаешь, где сейчас Скорцени со своими диверсами бродит, если война только на нашем фронте?
— Неужели у нас в тылу, тарщ майор?
— Может у нас, а может у соседей. Но вполне может и у нас оказаться, а мне, как ни странно, тоже жить охота. Так что оружие разрядить, в землянку. С сегодняшнего дня — постоянный дневальный по кухне в МПД. Буду ходатайствовать о переводе тебя в пехоту. Там тебя мигом научат Родину и автомат Калашникова любить. Понял, боец?
— Так точно, тарщ майор! Разрешите вопрос?
— Разрешаю. Крайний.
— Разрешите остаться в части? Осознал я, товарищ майор, больше такого не повториться.
— Прямо сейчас и осознал? Что–то быстро. Ладно, подумаю. А сейчас марш к рации, вместе с радистом дежурить будешь, а то он что–то засыпает на ходу. Днем, похоже, не выспался. А вместо тебя придется Артюхину на посту стоять. Понял?