После обеда Дамбльдор вернулся в кабинет. Он уже попросил Филча прибрать для Зельеделия один из старых классов неподалеку. Класс находился поблизости директорского кабинета, но до завтрашнего утра для преподавания был непригоден. И сегодня уроков Зельеделия не предвиделось.
Поэтому у Альбуса оставалось некоторое время, чтобы ответить на письма и продолжить поиски решения для проблемы Северуса.
Директор очень сожалел о обострении отношений с Северусом. С досадой ему пришлось признать, что он потерял связь с ним. И наилучшим выходом из этого было бы нахождение противоядия для него.
Письма из Дурмштранга и Бобатона не радовали. Подопытные животные все еще умирали мучительной смертью после приема тамошних вариантов антидота.
Французский специалист по Зельеделию, судя по письмам, была в отчаянии. Она высказывала мнение, что держать столь опасное вещество в школе, поблизости от детей, крайне опасно, и настоятельно советовала тщательно запирать пробные экземпляры и рецепты, и, конечно, не допускать к ним учащихся.
В отличие от нее, мастер Зельеделия из Дурмштранга был, очевидно, просто очарован полученным зельем. Он прислал почти десять страниц подробнейших описаний, как именно реагировали на зелье подопытные животные, и даже приложил к письму комментарии нескольких учеников, восхищенных зельем не в меньшей степени, чем их учитель.
Альбус заставил себя прочитать письмо до конца, хотя при некоторых описаниях ему самому становилось нехорошо. Он надеялся, что среди описаний могут быть скрыты важные данные. Он подумал было передать мастеру Зельелия из Дурмштранга предупреждения из Бобатона, но потом решил, что не стоит — любопытные и отчаянные господа из Дурмштранга все равно пропустили бы эти предупреждения мимо ушей.
Может быть, не стоило втягивать во все это людей из Дурмштранга, размышлял директор. Родители большей части учеников были в свое время известными сподвижниками Вольдеморта, и если рецепт попадет им в руки… Альбус надеялся, что Вольдеморт сейчас занят чем–нибудь более важным, и не обратит внимания на «Омолаживающее зелье» Невилля Лонгботтома. Вольдеморту Омолаживающие зелья были ни к чему.
«Пожалуй, если мы и дальше будем называть это «Омолаживающим зельем», Вольдеморт может и не обратить на него внимания», — решил Дамбльдор.
Директор уже жалел, что дал Северусу рецепт этого проклятого зелья.
«Нельзя ни в коем случае давать ему возможность устраивать здесь эксперименты. Кто знает, что он может случайно открыть!»
Требовать у него пергамент с рецептом обратно было уже бессмысленно. Директор знал Северуса достаточно хорошо, чтобы понимать, что тот наверняка знает содержание листа наизусть.