«Синьор дон Александр Кусков, почтенный друг…» — так начиналось послание нового губернатора. Писал, очевидно, кто-нибудь из беглых людей Баранова, даже Кускова назвал Александром. Но правитель Росса не обратил на это внимания. Он медленно прочел, медленно положил письмо на стол, снял очки. Обычно сдержанный и невозмутимый, он боялся выказать сейчас свои чувства… В резком, непримиримом тоне дон Аргуэлло предлагал оставить заселение, разрушить форт и покинуть берега Калифорнии, как того требовали мексиканский вице-король и бывший губернатор, послания которого русские оставили без ответа. На все это он давал недельный срок. Он не сообщал, какие собирается принять меры в случае отказа выполнить его распоряжение, но Кусков знал, что «Эль Санто» способен на все.
Наконец, Иван Александрович пересилил гнев.
— Значит, и солдат сюда привел? — спросил он, обернувшись к Риего. — Губернатор воевать хочет?
Капитану Риего поручение было весьма неприятно. Еще после первого своего посещения Росса он почувствовал симпатию к Кускову и к его смелым, трудолюбивым людям. В сущность требований вице-короля он не входил, хотя так же, как и дон Ариллага, считал их странными, зная, что границы Калифорнии кончались президией Сан-Франциско. Но старый губернатор ограничивался простой перепиской, а сейчас Аргуэлло заставил даже взять солдат, чтобы русские убедились в серьезности его намерений. Риего ничего изменить не мог и старался держаться нарочито сухо и официально, чтобы скорее закончить тяжелую миссию.
— Нет, синьор, — ответил он коротко, поняв последнюю фразу.
Вошла Фрося, внесла ром.
— Батюшки нету и Ипатыча тоже. Подались в лес… — Фрося с серьезным видом поклонилась Риего, как старому знакомому, и поставила перед ним флягу и две кружки. — Буэнас диас, синьор!
Босая, в сбившемся набок головном платке и в новом сарафане, она добродушно разглядывала капитана.
Риего вдруг почувствовал, что миссия его не только тяжела, но и отвратительна. Приехать в чужой дом, к людям, у которых даже слуга пытается приветствовать гостя на его родном языке, и требовать неизвестно по какому праву покинуть этот дом!.. Он молча взял шляпу, налил кружки, одну из них протянул Кускову.
— Я солдат, синьор Кусков… — сказал он, стараясь применить свой небогатый запас русских слов, чтобы быть лучше понятым. — Я не делать orden… приказ. У меня сожаление… Sentimiento… Я был друг!
Он залпом выпил ром, поднял плащ и шляпу.
— Adios, синьор Кусков!
Затем, почтительно поклонившись, вышел из горницы. Минут десять спустя отряд покинул форт и скоро затерялся в прерии.