— Родионов Глеб Иванович, — представился начальник спецчасти и, пододвинув кресло посетителю, опустился на диван. Это был еще нестарый человек с густой копной седых волос, карими глазами под тяжелыми припухшими веками и крупным широким носом.
Невольно впадая в тон скупого на слова собеседника, Никитин сказал:
— Один из цехов вашего завода ставит опыты с наплавкой сверхпрочных сталей. Нас интересует, кто за последнее время из работников этого цеха выбыл и по каким причинам?
— Цех этот маленький, люди наперечет. Первого января на основании приказа министерства инженер Ладыгин переведен в Южноуральск. Остальные работники на местах, — также немногословно ответил Глеб Иванович.
— Личное дело инженера Ладыгина я могу посмотреть? — с возрастающим интересом спросил Никитин.
Не отвечая на вопрос, Родионов встал, тяжело опираясь на палку, и, позвонив в отдел кадров, попросил принести в спецчасть личное дело Ладыгина.
Когда Родионов вернулся и сел на диван, Никитин спросил его:
— Вы не могли бы дать мне краткую характеристику Ладыгина?
— Молодой, способный инженер, но без огонька. Замкнутый человек.
Характеристика оказалась действительно краткой. В дверь постучали. Родионов встал, открыл дверь и принял у сотрудника отдела кадров личное дело. Передав папку Никитину, он сказал:
— Устраивайтесь за моим столом.
Никитин не без волнения открыл папку, взглянул на фотографию Ладыгина и невольно произнес:
— Та-ак!..
В данном случае «та-ак!» звучало, как «эврика!» Архимеда в момент открытия им первого закона гидростатики.
С небольшой, шесть на девять, фотографии Ладыгина, наклеенной в верхнем правом углу анкеты, на него смотрел Мехия Гонзалес, младший компаньон «Гондурас Фрут компани». Сходство было так разительно, особенно в первый момент, что Никитин даже спросил стоящего позади него Родионова:
— Это фотография инженера Ладыгина? — и, не дождавшись ответа, рассмеялся. Вопрос был нелепым.
Чем больше Никитин всматривался в фотографию Ладыгина, тем яснее вставала перед ним мрачная картина Глуховского леса: тело, неожиданно настигнутое смертью, рдеющее кровавое пятно около поднятой руки… Уцелевшая сторона лица трупа, если можно было бы снять с нее трагическую маску смерти, была частью вот этого лица, смотревшего с фотографии, наклеенной на анкету инженера Ладыгина.
Никитин просмотрел анкету, автобиографию, несколько копий приказов-поощрений, приказ министра о переводе в Южноуральск, последний приказ по заводу и, захлопнув папку, сказал:
— Скажите, Глеб Иванович, инженер Ладыгин по собственной инициативе перевелся в Южноуральск?