— Вы не можете себе представить, Глеб Иванович, как это важно! Вы не знаете историю этой татуировки? Кто эта Таня? Где она?
— Нет, помнится, я как-то раз заметил Ладыгину по поводу этой татуировки: «Варварский способ записи на память!» Он смутился и сказал, если не ошибаюсь: «…Увлечение юности…» Я вам говорил, Ладыгин был всегда застегнут на все пуговицы.
Заехав в деканат Московского высшего технического училища имени Баумана, Никитин получил список распределения студентов, окончивших в сорок восьмом году механико-технологический факультет. Он взял этот список для того, чтобы с кем-либо из инженеров, окончивших с Ладыгиным институт, уточнить факты его биографии. Но, внимательно изучая список в машине по дороге на квартиру Ладыгина, Никитин прочел: «…8. Мельникова Татьяна Николаевна; 9. Ладыгин Григорий Иванович…»
— Доронин, поворачивай обратно в институт! — распорядился Никитин.
Вернувшись в деканат, он попросил личное дело студентки Мельниковой. А пока из архива извлекали нужное ему дело, Никитин у декана механико-технологического факультета узнал то, о чем ему не мог сообщить Родионов.
В сорок восьмом году Мельникова и Ладыгин кончили механико-технологический факультет МВТУ имени Баумана. Зная об их юношеской любви и планах на будущее, декан факультета проявил много усилий для того, чтобы они получили направление на один завод.
Дипломная работа Ладыгина попала на рецензию одному из работников главка. Консультант обратил внимание на дипломанта и предложил ему остаться в Москве для работы в конструкторском бюро главка. Заманчивые перспективы работы в Москве соблазнили Ладыгина, он принял решение, но долгое время, до последнего часа, трусливо скрывал его от Татьяны.
Он не сказал ей об этом даже в тот знаменательный час, когда они получили путевки. Ладыгин сказался больным и не поехал, а после отъезда Татьяны оформился на работу в Москве.
Внимательно прочитав личное дело Мельниковой, Никитин выяснил, что Таня так же, как и Ладыгин, окончила ореховогорскую школу-десятилетку, вместе с ним в один и тот же день держала вступительные экзамены, училась с ним на одном курсе, кончила институт и вместе с ним должна была уехать на Южноуральский завод.
«Вот оно, «увлечение юности»!» — вспомнил он фразу Ладыгина, приведенную начальником спецчасти завода.
Не теряя времени, Никитин разыскал в районе Самотеки дом, где жил Ладыгин, и со двора по мрачной, неряшливой лестнице поднялся в квартиру номер три. Он долго стучал, пока не открылась дверь соседней квартиры и на пороге показалась дородная высокая женщина в красном хлорвиниловом переднике. Рукава ее байкового халата были засучены до локтей. Растопырив пальцы, тыльной стороной руки в мыльной пене она заправила выбившуюся из под косынки прядь волос и спросила: