— А откуда она узнала, что Танита там живёт?
— Я сам её туда в гости приводил. Давно, больше года назад. Надеялся, что девчонки опять подружатся. Танита тоже этого хотела, а Шиморе было любопытно посмотреть, как она теперь живёт. Но, честно говоря, полная ерунда из этого получилась. Шиморе не понравилась обстановка, а Таните — её высокомерие… Ладно, неважно. Главное, Шимора знала, куда идти. И что хозяйки долго не будет дома, тоже знала. Что Танита там уже почти не живёт, она вряд ли в курсе, но про концерт я сам ей рассказал. Надеялся: вдруг захочет пойти, и тогда всё наконец-то исправится? Все обнимутся, помирятся и перестанут заниматься ерундой… Я вообще тот ещё дурак, вы это уже наверное заметили.
— Трудно такое не заметить, — кивнул я. — Местами натурально как в зеркало гляжусь. И кстати, мы перешли на «ты». Ещё какое-то время назад.
— Просто я пока не привык. И волнуюсь, поэтому путаю. И вообще никак не могу совместить эти две реальности.
— Какие именно?
— Одну, где мы с тобой вместе сидим в другом мире, который мне часто снился, и разговариваем обо всём на свете, как будто дружили всю жизнь. И вторую, где я — совсем беспомощный дурак. И паникёр. И, чего уж там, просто трус.
— Да ладно тебе, — сказал я. — Именно так и выглядит правда о любом человеке: все мы одновременно трусы, герои, могущественные колдуны и беспомощные дураки. В итоге всё решает только вектор нашего движения.
— Что?
— Направление, в котором движется весь этот обоз, битком набитый нашими внутренними трусами и храбрецами. Только оно имеет значение. А что с нами происходит по дороге, и кто в обозе при этом орёт громче всех — дело десятое. Понимаешь?
Карвен задумался, потом честно помотал головой:
— Наверное нет. Мне всё-таки кажется важным вести себя достойно в любой момент. Другое дело, что у меня не получается.
— Ничего, — утешил его я. — Вряд ли это гораздо трудней, чем контролировать количество своих рук в рабочем сновидении. Какая-то тысяча лет, и дело пойдёт на лад. А пока рассказывай, что было дальше.
— Ну, для начала я очень глупо попался. В первый же момент Шимора наложила на меня заклинание, я и моргнуть не успел. Как-то не ожидал от неё. Хотя ничего необычного в этом нет. Кто угодно на её месте решил бы защитить себя от доноса.
— Ты всё-таки очень старательно её выгораживаешь. Это заклинание до сих так действует?
Карвен нахмурился и отрицательно помотал головой:
— Если бы заклинание действовало, я бы вообще ни слова об этой истории не смог рассказать. Просто я правда считаю, что ответственность, по большому счёту, на мне. Идея была моя, я уговорил её попробовать, сам всему научил. И доносом пригрозил тоже я. Думаю, это её окончательно подкосило. Был единственный друг, и вдруг оказался чужим человеком, готовым предать при первой же ссоре. Поэтому я совсем на неё не сержусь. Только на себя. В этом деле я совершил столько ошибок, что хватило бы на целый полк дураков. Потерял самообладание, не сумел переубедить, попытался запугать, потом не заметил, что на меня накладывают заклинание, да ещё и поверил на слово, будто оно смертельно опасно. И тут же наложил в штаны. Ладно, по крайней мере, Шимора получила удовольствие. Подробно объясняла, в каких именно муках я умру, если попробую воспротивиться запрету и рассказать о наших делах, всё равно кому, хоть собственному умывальнику. Предвкушала, как я теперь буду ей во всём помогать, хочу того или нет. И страшно ругала Таниту. Я не представлял, что Шимора так её ненавидит — только за то, что Мастер Иллайуни её любит; ай, ладно, неважно. Важно вот что: когда Шимора спросила, где Танита хранит свои инструменты, я сразу же показал. Даже не попробовал сопротивляться. Вот это меня очень мучает. И наверное будет мучить всегда.