– Возьмем с собой Ромашку, – предложила Милен, отпирая двустворчатые двери в стойла, где содержались пони. – Ей тоже будет полезно пройтись.
Милен вывела лошадку на улицу, и Лера забралась в седло. Взяв Ромашку под уздцы, датчанка зашагала по тропинке в сторону леса.
Сидя верхом, Лера смотрела на приближавшиеся деревья и старалась как можно крепче впитать в себя новое, пришедшее лишь на островах ощущение. Пьянящее чувство свободы, наслаждаться которым ей осталось всего каких-то несколько часов.
«Несправедливо, что мой дом находится под землей, – покачиваясь от размеренного шага животного, думала девушка. – Неужели мне придется всю жизнь просидеть взаперти в Убежище? Как же не хочется снова надевать противогаз!»
Лера знала, что будет скучать по этим краям. На землях «Братства» дышалось легко и непринужденно. Здесь не нужно было бояться отравленного радиацией воздуха, мутантов или ядовитых осадков и испарений.
Но дом есть дом. Лера вздохнула. Сняв с пояса самодельную флягу, когда-то смастеренную Батоном специально для нее из плоского фильтра от бэушного противогаза, она отвинтила крышку и сделала маленький глоток воды, которую за все время их путешествия, в целях безопасности, неизменно брала только на «Грозном». Но здесь, на Фарерах, это была пригодная в питье жидкость, добытая из колодца «Братства». Железистая и в то же время мягкая. Она понравилась Лере.
В Пионерске такого не было. Там вода была маслянистая, с привкусом порядком износившейся за двадцать лет техники, да и от заражения тифом или дизентерией ввиду некачественной обработки никто не был как следует застрахован.
Что поделать. Это была ее судьба. Ее воздух навсегда пропах прелой резиной гражданского «ГП-7». Она вернется обратно и снова станет выходить на поверхность, чтобы охотиться на забредающую в окрестности Убежища живность. Она знала, что будет это делать. Знала, что не сможет спокойно сидеть без дела. Ей нужно было хотя бы на короткий миг выбираться из четырех стен, в которых ее приговорили провести всю оставшуюся жизнь. Упрямо, раз за разом красть у ядерного кошмара крохотный кусочек фальшивой свободы.
Милен тем временем свернула на боковую тропинку, ведущую в сторону от большой поляны, где она учила подругу стрелять из лука. Чем глубже они уходили, тем лес становился влажнее.
Вскоре на обочине дорожки показался большой валун, густо поросший ржавого цвета мхом. Сквозь его поросль на боку камня проступали непонятные символы и завитушки, неглубоко выдолбленные в породе.
– Что это такое? – заинтересовавшись, спросила Лера.