Подобно пару, вскоре из земли При тихом пенье слитных голосов И сладостных симфониях восстало Обширнейшее зданье, с виду - храм; Громадные пилястры вкруг него И стройный лес дорических колонн, Венчанных архитравом золотым; Карнизы, фризы и огромный свод Сплошь в золотой чеканке и резьбе. Ни Вавилон, ни пышный Алкаир, С величьем их и мотовством, когда Ассирия с Египтом, соревнуясь, Богатства расточали; ни дворцы Властителей, ни храмы их богов Сераписа и Бела,- не могли И подступиться к роскоши такой. Вот стройная громада, вознесясь, Намеченной достигла вышины И замерла. Широкие врата, Две бронзовые створки распахнув, Открыли взорам внутренний простор. Созвездья лампионов, гроздья люстр, Где горные горят смола и масло, Посредством чар под куполом парят, Сияя, как небесные тела. С восторгом восхищенная толпа Туда вторгается; одни хвалу Провозглашают зданию, другие Искусству зодчего, что воздвигал Хоромы дивные на Небесах; Архангелы - державные князья Там восседали, ибо Царь Царей Возвысил их и каждому велел В пределах иерархии своей Блестящими чинами управлять. Поклонников и славы не лишен. Был зодчий в Древйей Греции; народ Авзонский Мульцибером звал его; А миф гласит, что, мол, швырнул Юпитер Во гневе за хрустальные зубцы Ограды, окружающей Олимп, Его на землю. Целый летний день Он будто бы летел, с утра до полдня И с полдня до заката, как звезда Падучая, и средь Эгейских вод На остров Лемнос рухнул. Но рассказ Не верен; много раньше Мульцибер С мятежной ратью пал. Не помогли Ни башни, им воздвигнутые в небе, Ни знанья, ни искусство. Зодчий сам С умельцами своими заодно Вниз головами сброшены Творцом Отстраивать Геенну.
Той порой Крылатые глашатаи, блюдя Приказ Вождя и церемониал Торжественный, под зычный гром фанфар Вещают, что немедленный совет Собраться в Пандемониуме должен,Блистательной столице Сатаны И Аггелов его. На громкий зов Достойнейших бойцов отряды шлют По рангу и заслугам; те спешат В сопровождении несметных толп, Теснящихся у входов, наводнивших Все портики,- сугубо главный зал (Ристалищу подобный, где с броней Тяжелой свыкшиеся ездоки, Гарцуя пред султанским троном, цвет Языческого рыцарства на бой Смертельный вызывали горделиво Иль предлагали копья преломить),Здесь, на земле и в воздухе, кишат, Свища крылами, Духи; так, весной, Когда вступает солнце в знак Тельца, Из улья высыпают сотни пчел, Вперед-назад снуют среди цветов Росистых иль, сгрудившись у летка, Что в их соломенную крепостицу Ведет, на гладкой подставной доске, Бальзамом свежим пахнущей, рядят О важных государственных делах,Так, сходственно, эфирные полки Роятся тучами. Но дан сигнал,О, чудо! - Исполины, далеко Превосходившие любых гигантов Земнорожденных, вмиг превращены В ничтожных карликов; им нет числа, Но могут разместиться в небольшом Пространстве, как пигмеи, что живут За гребнем гор Индийских, или те Малютки-эльфы, что в полночный час На берегах ручьев и на лесных Опушках пляшут; поздний пешеход Их видит въявь, а может быть, в бреду, Когда над ним царит Луна, к земле Снижая бледный лет,- они ж, резвясь, Кружатся, очаровывая слух Веселой музыкой, и сердце в нем От страха и восторга замирает. Так уменьшились Духи, и чертог Вмещает неисчетные рои Просторно. Сохранив свой прежний рост, На золотых престолах, в глубине, Расселись тысячи полубогов Главнейших Серафических князей, В конклаве тайном. После тишины Недолгой был ко всем провозглашен Призыв: Совет великий начался!