Но сон Дианы был беспокойным, она всё время просыпалась и замирала, наблюдая за опустевшей кабиной – панель управления источала бледный свет, гудели двигатели. Она снова засыпала, просыпалась в тревоге, засыпала опять.
Ей приснился сон. Это была последовательность снов-историй, соединявшихся друг с другом на манер головоломки, готически причудливых и мрачных, но она не запомнила деталей – только то, что сон был замысловатый. Это само по себе внушало беспокойство. Она всегда помнила свои сновидения. Осмысление снов было неотъемлемой частью её способности решать задачи. Но на этот раз после пробуждения она смогла припомнить лишь самую последнюю часть. Их там было трое: Диана, мисс Джоуд и третий человек, позади неё, которого она не видела и не знала. Они стояли на берегу красного моря, ярко-красного, помидорно-красного, неестественно красного. Это была кровь, море крови, бескрайний кровавый простор, скованный силой тяжести. Маленькие волны разбивались о берег у её ног с ужасным, хлюпающим, несуразным звуком. Песок был жесткий, плотно сбитый. «Если добавить немного тепла, – произнесла мисс Джоуд, – знаешь, во что превратится этот песок? Если случится маленький атомный взрыв? А детонацию мы устроим, устроим». «Но мы должны успеть сбежать», – с тревогой сказала Диана, опасаясь, что если они поступят безрассудно, то случится катастрофа. «Под воду, моя дорогая, – объявила мисс Джоуд. – Туда-то мы и отправимся! Тебе придётся научиться дышать под водой. Ты же это делала, когда была в утробе матери, не правда ли? Тогда ты вдыхала жизненные соки матери – весь вопрос в том, чтобы вернуться назад во времени. Ты. Всё. Вспомнишь». «Нет», – закричала Диана, но красная жидкость поднялась перед ней красной волной и накрыла с головой; она начала дёргаться в панике, как эпилептик, и кровь попала ей в рот.
Она проснулась в поту, тяжело дыша. Её сердце колотилось. О сне не могло быть и речи, поэтому она отстегнулась и поплыла через кабину. Выпила немного воды, а потом – решив, что это поможет собрать разбегающиеся мысли и успокоить перепуганное сердце, – немного рисовой водки. Но от этого ей стало нехорошо. Вид через главные окна был зловещим и неподвижным – так всегда кажется космическим путешественникам. Сколько бы километров в секунду ты на самом деле ни пролетал, всегда кажется, что ты неподвижен. Диана подумала: я вдыхала Бар-ле-дюка, превратившегося в пар. Мы все вдыхали. Я поглотила его. Бессознательный каннибализм. Вот что мне приснилось.
Она заплакала.
Казалось, она никогда не сможет остановить рыдания, но в конце концов те прекратились. А как иначе? Диана подплыла обратно к своей койке, пристегнулась опять и замерла. Тянулись часы, двигаясь своим загадочным, не поддающимся измерению способом.