Все еще держа в руках конверт с прядью волос, он пробормотал:
– Здесь была фотография.
Это действительно был один из тех конвертов, в которые фотографы упаковывают фотоснимки для клиентов.
Но у этого конверта был не совсем обычный формат: такие фотографии, так называемые «альбомные», теперь делали только в деревнях и маленьких провинциальных городах.
Фотография из этого конверта как раз должна быть одной из таких, размером в половину почтовой открытки, где изображение отпечатано на тонком листке глянцевой бумаги цвета слоновой кости.
– В лаборатории еще кто-нибудь есть? – внезапно спросил комиссар.
– Разумеется! Они должны работать над убийством в поезде, проявлять негативы.
На столе оставалась одна полная кружка пива. Мегрэ осушил ее залпом и надел пиджак.
– Вы со мной? Обычно на таких портретах глубокой печатью наносится имя и адрес фотографа…
Торранс все понял. Они углубились в лабиринт коридоров и лестниц, вышли на верхние этажи Дворца правосудия и добрались до криминалистической лаборатории.
Один из сотрудников взял бумагу, ощупал ее и как будто даже понюхал. Затем он включил яркую лампу и подвинул к себе какой-то непонятный аппарат, установленный на передвижном столике.
Принцип был прост: на чистом листе бумаги, который на определенное время прижимают к листу с напечатанным или написанным текстом, в конечном итоге отображается этот текст.
Невооруженным глазом это различить невозможно. Зато результат становится виден на фотографии.
Поскольку в лаборатории была печка, Мегрэ неизбежно должен был оказаться возле нее. Что он и сделал, простояв там целый час со своей неизменной трубкой, тогда как Торранс не спускал глаз с фотографа и следовал за ним по пятам.
Наконец дверь проявочной комнаты распахнулась.
– Готово!
– Ну что?
– На портрете надпись: Леон Мутэ, мастер художественной фотографии, Бельгийская набережная, Фекам.
Нужно было обладать тонким чутьем профессионала, чтобы различить еле заметный отпечаток на фотографической пластинке, где Торранс, к примеру, видел лишь смутные тени.
– Не желаете взглянуть на снимки трупа? – жизнерадостно спросил фотограф. – Они просто великолепны! А ведь в этом вагонном туалете буквально негде было развернуться! Представляете, нам пришлось подвесить аппарат к потолку…
– У вас есть выход в город? – спросил Мегрэ, показывая на телефонный аппарат.
– Да. После девяти телефонист уходит и меня подсоединяют напрямую.
Комиссар позвонил в «Маджестик», ему ответил один из переводчиков.
– Мистер Мортимер-Левингстон не возвращался?
– Одну секунду, я уточню, месье. С кем имею честь?..