— Вы уверены, что куклу не трогали со времени проведения ритуала?
— Уверен, что нет, — твердо сказал Рет — Ратус.
— Глупо, — произнес канцлер скорее своим мыслям, чем обращаясь к кому–то.
Рет — Ратус его, кажется, отлично понял.
— Глупо, — согласился он. — Но мы не знаем всех обстоятельств.
Канцлер не ответил. Отпущенные им на разговор пятнадцать минут давно истекли, но канцлер, похоже, об этом забыл. Из чего Алики заключила, что ее открытие имеет очень — очень! — важное значение, раз из–за него такой вельможа готов потратить свое драгоценное время.
— Вы до конца понимаете, какое обвинение вы бросаете… этой даме? — таким голосом канцлер, наверное, в свое время подтверждал приговоры убийцам детей и изменникам государства. Алики даже стало зябко, но Рет — Ратусу этот тон был хорошо знаком. Поэтому ответил он, нисколько не смутившись:
— Понимаю.
— Что ж. Тогда действуйте. — Канцлер грузно поднялся с кресла. — В Алкосе и в Арафе действуйте по своему разумению.
— Там мне понадобятся чрезвычайные полномочия, — сказал Рет — Ратус. — Мое теперешнее положение не дает мне возможности…
— Да. Понимаю, — остановил его канцлер. Он полез куда–то под плащ, достал великолепной кожи небольшой бювар и, раскрыв его, долго выискивал там что–то, вынул несколько листков бумаги и, дальнозорко проглядев каждую, отделил один из них и двумя пальцами протянул Рет — Ратусу: — Этого, думаю, будет довольно.
Рет — Ратус мельком глянул на лист. Там знакомым ему твердым почерком было выведено: «То, что делает представитель сего, сделано по моему указанию и во благо Империи» и стоял не менее знакомый росчерк.
— Более чем, — сказал он, аккуратно укладывая листок в свой бумажник.
— Тогда вы свободны, — бросил канцлер. И буркнул: — У вас, Рет — Ратус, есть одно замечательное свойство: вы отлично умеете испортить настроение.
— Не я, ваше высочество, — отозвался Рет — Ратус, остановившись уже почти в самых дверях, — обстоятельства…
Уже в карете Алики несмело спросила:
— Бумага, которую дал его высочество, так уж много значит? Ведь он всего лишь бывший канцлер.
Рет — Ратус усмехнулся.
— Иногда подпись бывшего канцлера значит больше, чем подпись канцлера действующего. Но вы ошибаетесь. На этой бумаге подпись вовсе не его высочества князя Беруджи.
— Чья же?
— Его Императорского Величества, — спокойно ответил Рет — Ратус.