По его знаку в хранилище быстро и бесшумно втягиваются остальные. Растекаются, стелясь вдоль стен и стеллажей. Исчезают из поля зрения. Гайал держит дверь. Через полминуты появляется первая пара, показывают: «Пусто, чисто». Вторая пара — «Пусто, чисто»… Третья — чисто.
Гайял, опустив арбалет, показывает: идем дальше.
Вторая дверь. Все повторяется: удар подошвы, болт вправо, болт влево, сигнал, просачивание, короткое ожидание, первая пара, вторая, третья… Пусто.
Следующая дверь…
Следующая…
После четвертой двери ребята начали остывать, расслабляться работать с холодцой. Не его ребята, егеря. Его и не к такому привыкли. Когда требуется засидку в пустом доме разыскивать, а «засидщик» (сам майор Гиеди чаще всего или кто–то из другого экипажа) еще и перемещается, да не то что просто, а одного за одним выводя ребят из строя… интересно, а как егеря тренируются?… Но впереди было еще три двери: два хранилища, комната персонала да еще шахта книгоподъемника, где коридоры смыкаются, и они должны сомкнуться с «правой» группой поручика Легира. И вообще, в имперском алфавите, судари, насчитывается тридцать четыре буквы, а есть еще спецразделы (второй этаж, правое крыло) и особое хранилище (левое крыло). А значит, господа Охота, терять бдительность еще рановато.
Ничего, сейчас он их поднапряжет.
В качестве жертвы Гайал выбрал самого молодого из егерей. Не то, чтобы тот расслабился больше других и стоял перед дверью чуть ли не нога за ногу, нет — парень вел себя вполне прилично, но… Но не наказывать же на глазах у младших кого–то из более старших офицеров — в отличие от агентов ОТК остальные егеря были в званиях не ниже капитана. Так что извини, парень…
Тиньк!
Болт вошел в деревянную панель позади егеря, аккуратно чиркнув его по затылку.
Реакция была мгновенной: пять арбалетных болтов уже смотрели Гайалу в лицо, а молодой егерь рассеянно хлопал глазами и держался за содранный затылок.
— Спокойно, господа офицеры, — негромко произнес Гайал, передергивая затвор арбалета; болт выпрыгнул из кассеты и лег в выемку. — Вот что бывает иногда, если позволить себе расслабиться. Отставить! — строго пресек он смешки, и он пресеклись. — Выньте болт, лейтенант, и заклейте рану. Пластырь в левом нижнем кармане жилета. Капрал Ибри, помогите господину егерю. Остальным — готовность. Работаем!
За этой дверью тоже было пусто и чисто…
Разнообразием порадовала только последняя дверь.
Тут было что–то маленькой гостиной, где персонал отдыхал: стол, диванчики, кресла, в шкафчиках верхняя одежда, в небольшом закутке — что–то вроде кухоньки. Тут тоже было «пусто, чисто», но даже на первый взгляд заметен был легкий беспорядок: подушка–думка валяется на полу, старенький плед, которым, похоже, прикрывался кто–то прилегший подремать, небрежно отброшен, угол ковра отвернут и не поправлен, опрокинутая чашечка в густой черной луже… — типичная картина поспешного, торопливого ухода; причем недавнего: кофе в турке еще хранил тепло и вскипел не больше получаса назад. Первая хоть какая–то конкретная информация. Картина относительно ясная, Гайалу приходилось уже такое видеть дважды: во время захвата разбойниками шайки Самтарского Паука замка барона Умиаса — тогда братва Паука согнала всех обитателей в башню и, заминировав ее, требовала от барона, пребывавшего тогда как раз в Столице, огромный выкуп (их выкуривали трое суток, аккуратно выбивая поштучно), и когда сумасшедший учитель гимнасии взял в заложники весь свой класс, требуя встречи лично с Императором, дабы рассказать ему о своей революционной системе воспитания подрастающего поколения (там управились за полчаса)… Верхняя одежда была на месте, из здания без нее никто не выходил — иначе бы они, лежа в парке, их заметили бы. Значит, прячутся они где–то здесь. Или их прячут, сделал поправку Гайал.