Меня охватил ужас: если последним записан Джейми, уже имеющий потомков, то… Неужели Джейлис знает, что род Ловатов продолжит…
Открыв рот, чтобы спросить преподобного кое о чем, я так и оставила его открытым: в дверном проеме, зайдя с веранды, стоял мистер Уиллоби.
Коротышка, верно, пережил за это время многое, потому что голубой шелк был весь выпачкан в грязи, ткань свисала кусками с его одежды, а от пухлых щек не осталось и следа – они впали и позеленели. Он взглянул на меня только мельком, сосредоточив внимание на пасторе.
– Святоша, слышишь ли? – послышался глумливый голос, какого я никогда не слышала у него и едва ли бы поверила, что мистер Уиллоби может так говорить.
Преподобный зацепил вазу при повороте, и теперь вода, не успевшая испариться за время отсутствия миссис Эбернети, заливала документы на столе. Кэмпбелл закричал и хотел осторожно слить воду, чтобы не расплылись чернила, но не думаю, чтобы это удалось ему в полной мере.
– Проклятый язычник! Убийца, погляди, что ты натворил!
Китаец издал смешок, но он, низкий и самодовольный, тоже не был похож на его обычный хихикающий смех. Какие же перемены произошли за это время?
– Моя быть убийца?
Невесело он покачал головой, пристально глядя на пастора.
– Моя не быть. Твоя быть, святоша. Твоя быть убийца, – с зловещей холодностью произнес он.
– Иди-ка ты туда, откуда пришел! – высокомерно процедил Кэмпбелл. – Здесь тебе не место, здесь живут порядочные люди.
Уиллоби остался стоять на месте и холодно смотрел на пастора.
– Моя знать про тебя все. Моя видеть тебя, ты быть в красной комнате с той женщиной. Она смеяться, а ты убивать ее. Моя видеть тебя в Шотландия с вонючие шлюхи.
Китаец не спеша, нарочито медленно показал известный жест, проведя ребром ладони себе по горлу.
– Святоша, ты убивать и убивать часто.
Преподобный побледнел, должно быть, от потрясения. Я же покрылась испариной и тоже была бледна, но уже от страха.
– Мистер Уиллоби…
Китаец не смотрел на меня, но спокойно поправил:
– И Тьен Чо.
Не в силах сделать что-либо, я лихорадочно размышляла, как следует вести себя. Сознание услужливо подбросило абсолютно глупый вопрос: как лучше обратиться к нему – мистер И или мистер Чо?
– Пошел вон!
Та бледность, которую я приняла за бледность, вызванную потрясением, на самом деле была вызвана гневом. Кэмпбелл двинулся на И Тьен Чо, но тот стоял на месте, будто ему ничто не угрожало.
– Первая жена, твоя уйти. Пожалуйста, так быть хорошо, – мягко произнес он. – Эта благо-чесивая малый любить женщин, но не как моя. Моя любить тем, что между ног, его любить ножом.