Маргарет ответила голосом разозленного взрослого мужчины:
– Сетато бойе.
Мне стало не по себе, когда я увидала ее. На ее лице играли отблески костра, и на нем же сменялись разные образы, делая выражение ее лица подобающим характеру говоривших ее устами. Сейчас на просителя смотрели настороженные глаза, а губы приобрели властный изгиб.
«Они пришли».
Да, это были «они». Измаил наблюдал за тем, как Маргарет отвечает на вопросы. Или тот или та, кто был вместо Маргарет.
Люди подходили один за другим и обращались к девушке, кто по-английски, кто по-французски, кто на диалектах, на которых говорили рабы, а кто-то на африканских наречиях. Когда обращались на европейских языках, Маргарет называли бабушкой, дедушкой или тетушкой.
Ответы давали мужчины и женщины среднего и пожилого возраста, постоянно сменявшие друг друга.
Недаром она говорила про образы, которые видела в огне…
Теперь было понятно, зачем Измаил прибыл сюда, хотя ему грозили белые люди. Он хотел власти – власти, ради которой можно забыть все.
А Маргарет? Она предсказывала будущее и тоже была готова заплатить любую цену за эту возможность.
Церемония продолжалась по мере того, как люди узнавали ответы на свои вопросы и как заканчивалось действие дурмана. Кто-то засыпал, усевшись на землю, кто-то уходил домой.
У костра остались несколько мужчин, но они были непохожими на остальных, привыкшими командовать и распоряжаться. Если вначале они держались поодаль, то теперь, когда толпа рассеялась, выступили вперед.
– Мон, они все, – указал их вожак на спящих. – Теперь ты.
Измаил нервно улыбнулся, но поворотился к Маргарет. Ее взгляд был отсутствующим.
– Боуасса. Боуасса, твоя идти, – негромко позвал он.
Я не знала, кто был этот Боуасса, но отпрянула от Маргарет, и не зря.
– Я здесь, – послышался низкий голос, более неприятный, чем у Измаила, и напугавший одного из мужчин.
– Боуасса, скажи, что я хотеть знать.
Девушка склонила голову и с юмором посмотрела на Измаила.
– Ты хотеть знать, мон? Зачем? Я сказать – твоя идти, я молчать – твоя идти.
Измаил мягко улыбнулся.
– Это так. А они… – он указал на мужчин, – они тоже с тобой?
– Да. – Оракул ухмыльнулся. – Причудница умирать в три дня. Вы быть со мной.
Боуасса зевнул и рыгнул изящным ротиком Маргарет.
Мисс Кэмпбелл снова приняла отсутствующий вид, а мужчины принялись обсуждать услышанное. Измаил указал на меня, и они отошли в сторону.
Едва они ушли, он поник.
Я хотела уже узнать, что здесь творится, но увидела человека, выступившего из зарослей сахарного тростника.
Это был Джейми, высокий, как и этот тростник. В отблесках огня его лицо казалось огненно-красным, как и волосы.