Теперь мне было ясно, отчего она была так напряжена.
– Ты о том парижском борделе? Ну конечно. Он говорил тебе об этом?
Девушка кивнула и гордо заявила:
– Да, на прошлый Новый год. Давно уж.
«В пятнадцать лет один год – это очень длинный период времени», – подумала я.
– Он рассказал мне это, когда я призналась ему в любви. – Марсали говорила глухо и смотрела в пол, слегка розовея. – Фергюс сказал тогда, что моя любовь взаимна, но наш брак невозможен, что мама не позволит ему взять меня в жены. Я тогда удивилась и сказала, что нет ничего страшного в том, что он француз, а я шотландка, а то, что у него нет руки, тоже не является препятствием – вон как матушка любит одноногого мистера Муррея. Фергюс ответил, что я не знаю всего, и рассказал мне о борделе, сказал, что обчищал карманы зевак, пока отец не забрал его к себе на службу.
В поднятых глазах засветилось удивление.
– Он-то думал напугать меня, но нет. Я не боялась этого, хотя он считал, что я не захочу его видеть, хотел даже уйти. Глупышка.
Марсали поправила волосы и встретилась со мной взглядом.
– Кабы вы не вспомнили, я бы об этом не говорила – здесь и так все ясно: я люблю его, и делу конец. Меня волнует другое. Фергюс говорит, что он сведущ в этом деле и что мне понравится, со второго раза так точно. Но мама не согласна с ним и говорит противоположное.
– Что же она говорит? – не унималась я.
Девушка насупилась.
– Мы немного говорили об этих вещах, – протянула она. – Когда я сказала, что люблю Фергюса, она запугала меня страшными рассказами, мол, он сделает с тобой невесть что, потому как родился в борделе и знает все штучки, шлюхи порассказали ему, и… мать его тоже шлюха.
Марсали залилась краской стыда и уцепилась за юбку. Окно каюты было прикрыто неплотно, и морской ветер играл ее светлыми волосами, так живо напомнившими мне волосы Лаогеры.
– Мама рассказала мне о женских вещах, когда у меня начались выделения. Она говорит, что это удел дочерей Евы, что мы искупаем ее проклятие и нужно смириться с таким положением. Зачитала мне строки из Святого Письма, где святой Павел называет женщин порочными, грязными и греховными. Мама говорит, что именно поэтому мы должны носить бремя и рожать в муках. Если бы не Евин грех, ничего бы не было…
– Как-то я не особо раздумывала о словах святого. Думаю, он заблуждался.
– Да ведь это записано в Библии! Святой не может ошибаться, он всеведущ! – горячо возразила девушка.
– И что с того? В Библии много понаписано, и отнюдь не все является правдой, – откровенно проговорила я. – Разве не помнишь, как поступил Гедеон со своей дочерью? А тот, кто позволил толпе растерзать жену только потому, что боялся, как бы не растерзали его, а? Что скажешь? Каков малый? Но я отвлеклась, извини.