Говоря все это, я вдруг вспомнила об одной вещи.
– Это вы напали на Джейми у границы в прошлом году?
Тяжелые брови поднялись в изумлении.
– Я? Нет! Я нашел парня умирающим и спас его. Разве это значит, что я хотел причинить ему зло?
Под прикрытием плаща я опустила руку на бедро и потрогала свой кинжал.
– Если это сделали не вы, то кто же?
– Я не знаю. – Красивое лицо выглядело настороженным, но искренним. – Это был один из троих, людей конченых, поставленных вне закона, которые бродяжничали и охотились вместе с Джейми. Все трое обвиняли один другого, докопаться до правды было невозможно, по крайней мере тогда.
Он передернул плечами, и плащ упал с них на землю.
– Теперь это уже не имеет значения: двое из этих людей мертвы, а третий в тюрьме. По другому обвинению, но какая, в сущности, разница?
– Я так не считаю, – возразила я, испытывая некоторое облегчение при мысли о том, что, кем бы он ни был, он все же не убийца.
У него не было причин лгать мне сейчас: насколько он знал, я была совершенно беспомощна. Он мог принудить меня к чему угодно. Во всяком случае, похоже было, что он именно так считает. Я покрепче ухватилась за рукоятку кинжала.
Свет в пещере был очень слабый, но я держалась настороже и заметила, как по лицу Дугала скользнуло выражение нерешительности, прежде чем он предпринял свой следующий шаг. Он двинулся ко мне с раскрытыми объятиями, но тотчас остановился, когда я отпрянула.
– Клэр… Моя милая Клэр…
Голос звучал так мягко, а рука едва заметным движением потянулась к моей руке – значит, он решил попробовать соблазн, а не принуждение.
– Я понимаю, почему вы так холодны со мной и почему так плохо думаете обо мне. Я пылаю страстью к вам, Клэр. Это истинная правда, я желаю вас с той самой ночи собрания, когда я поцеловал ваши свежие губы.
Он легонько коснулся двумя пальцами моего плеча, потом передвинул их к шее.
– Если бы я был свободен, когда Рэндолл угрожал вам, я женился бы на вас тогда же и послал его ко всем чертям.
Он теснее придвинулся ко мне, почти прижав к каменной стене пещеры. Пальцы шарили у воротника моего плаща в поисках застежки.
Должно быть, он вдруг увидел мое лицо, потому что прекратил свои попытки, но оставил руку у меня на шее, как раз в том месте, где бился пульс.
– Но даже чувствуя к вам то, что я чувствую, – а я не в силах скрывать это дольше, – даже зная теперь об этом, вы ведь не поверите, что я оставил бы Джейми, если бы имел малейшую надежду спасти его? Джейми Фрэзер – единственный человек, которого я могу считать своим сыном!
– Не вполне так, – сказала я. – У вас есть родной сын. Впрочем, теперь, кажется, уже два?