Как ни удивительно, я не испытала страха; разум мой сосредоточился лишь на одном: либо он убьет меня, либо я его, третьего не дано. Я била зверя головой об угол стены, но чувствовала, что быстро теряю силы. Будь волк в лучшем физическом состоянии, он, конечно, расправился бы со мной.
Знойная глотка зверя обдавала мое лицо запахом падали. Из пасти волка тянулась вязкая слюна. Я старалась уберечь шею от страшных клыков, наваливалась на зверя всей своей тяжестью и наносила удар за ударом до тех пор, пока, загибая голову волка все дальше и дальше назад, не почувствовала, как хрустнули под руками его шейные позвонки – и тотчас обмякло все тело.
Отбросив от себя издыхающего зверя, я повалилась на снег, истоптанный и грязный, залитый вонючей волчьей мочой. Мне кажется, что на несколько секунд я отключилась от действительности, едва ли не уснула… Потом я шла по канаве, в плаще, который держался на одном плече, шла, оскальзываясь на присыпанных снегом камнях и больно ушибая голени о торчащие из-под снега сучья.
Должно быть, подсознательно я все время представляла себе, что волки обычно держатся стаями, потому что, как помнится, меня ничуть не удивлял доносившийся до меня из ближнего леса волчий вой. Оглядевшись по сторонам, я обнаружила, что нахожусь за пределами тюрьмы, на открытом пространстве, где нет ни стены, на которую можно опереться в случае нападения, ни вообще какого-либо укрытия, а под рукой у меня ни камня, ни даже палки для обороны. А сколько зверей может оказаться в стае? Летом, лунной ночью, мы с Джейми наблюдали волчью трапезу на поляне в лесу – тогда волков вместе с молодыми было десять. Мне казалось, что я вновь слышу, как трещат под волчьими зубами кости их жертвы. Но главное заключалось теперь в том, могу ли я еще бороться, или мне остается просто лечь на снег и погибнуть.
Но Джейми пожертвовал жизнью и даже больше чем жизнью во имя того, чтобы вызволить меня из тюрьмы. За мной оставался долг по отношению к нему.
Я снова двинулась вперед. Свет слабел, вскоре канава попадет в тень, но мне это вряд ли поможет: волки видят в темноте куда лучше, чем я.
Первый хищник появился на краю канавы и стоял там неподвижно, однако почти в ту же минуту я увидела еще двоих, медленной рысцой продвигающихся по канаве следом за мной, – две серые тени почти того же цвета, что и грязный снег при вечернем свете.
Я остановилась. Бежать было бессмысленно. Я нагнулась и высвободила из-под снега большой и тяжелый, весь мокрый сосновый сук. Я начала махать этим суком над головой и громко кричать. Звери остановились, но не отступили. Тот, что находился ближе, насторожил уши, потом прижал их к голове, словно ему не нравился поднятый мною шум.