— В лохмотьях, Риа! — продолжал бушевать адепт Сорен. — В лохмотьях истлевшей ткани, а не в сапогах за двадцать золотых!
За сколько?!
Потрясенно глянула на Гобби. Мое боевое умертвие приосанилось, выставив одну ногу в безмерно дорогом сапоге, после чего полезло в карман и с самым франтовским видом достало золотые часы на цепочке, щелчком открыло крышку, глянуло и постучало черным когтем по циферблату, намекая мне, что время мол.
Кстати да, время.
— Идем, — сказала я Гобби.
И тут Заэн вдруг как-то в лице изменился, и с нескрываемым подозрением произнес:
— Риа, а как ты им управляешь? Где подчиняющий браслет? Синий такой.
На миг я замерла, потом махнула рукой, и с легкостью, которой от себя не ожидала, солгала:
— В цепочке. Я же артефактор, переделала.
И с этими словами мы с Гобби попытались банально смыться, но куда там:
— Риа, Риа, стой! — Заэн бросился за нами. — Риа, а сделай мне такой! Риа! Мне очень надо! Ри…
На верху лестницы, ведущей на второй этаж показался застегивающий манжеты на рубашке Норт. Сорен в то же мгновение смолк, а когда я обернулась он и вовсе сматывал на двор. Дастел, он такой Дастел… Но если честно:
— Спасибо, — поблагодарила я, пробегая мимо.
— Завтрак, — в очередной раз напомнил Норт.
— Бутерброд мне сделай, — попросила, ускоряясь и не оборачиваясь.
Потому что действительно время.
Вбежав в комнату, дождалась пока войдет Гобби, закрыла дверь и попросила:
— Раздевайся, — и полезла доставать сумку с артефакторскими принадлежностями.
Не издав даже "Ы", зомби торопливо начал снимать одежду. И готова поспорить — рубашка была шелковой, и не только она — на Гобби оказалось белье. Шелковое и черное. Сдержав улыбку, я достала из сумки два увеличительных стекла, совместила, и в первую очередь начала проверять плетение амулета восстановления.
И не сдержала ругательства.
— Тьма, Гобби?! — возмущено посмотрела на умертвие.
Он непонимающе на меня тусклыми зеленоватыми-светящимися глазами. А я… у меня просто слов не было — черное, идеально повторяющее венозную и артериальную системы гоблинов плетение, оплетающее тело умертвия, было местами порезано, местами из него посрывали с таким трудом вплетенные бусины дуба и осины. Где так могли повредить? Предположительно на примерке у портного! Больше никак. А камзол на Гобби был идеально по его фигуре скроен, значит ему его пошили, то есть одежда не была куплена в магазине готового платья, ее шили, а значит снимали мерки, закалывали булавки, подрезали ткань — и видимо все это прямо на теле особо нечувствительного клиента. Присмотрелась — так и есть — в деревянные бусины втыкали иголки!