Любил вот Прищепкин пофилософствовать, занимаясь каким–нибудь домашним делом. Теперешним можно было считать приготовление салатов для предстоящей дружеской вечеринки. Георгий Иванович купил в кулинарии вареную курицу, а к ней в палатке — кучу всякой зелени, майонез — в магазине. Первый салат — «мясной». Еще один салат можно назвать «летним»: продукты те же, но уже без курицы. Летом ведь мясо вредно, да и курица была не слишком крупной.
Кроме салатов он задумал порадовать друзей бутербродами со шпротами и прихваченной в Минске литровой бутылкой водки «Беларусь синеокая». Самому же придется довольствоваться минералочкой. Ничего, не привыкать. Зато голова потом болеть не будет.
Данченки, кстати, с просторов СНГ как–то сникли. Вместо них появились кодировщики с фамилиями Донской, Невский. Верно, чтобы у алкашей вызывать ассоциации с крупнейшими победами русского оружия. Татаро–монголов разбили, тевтонов–рыцарей разбили. Следовательно, если человек–однофамилец князей–победителей взялся воевать с ратью зеленого змия, то неужели спасует? Разобьет! Баксы в его мягкие, но цепкие руки можно вручать с абсолютной уверенностью.
К большим деньгам всегда какая–нибудь грязь липнет. Такая вот в природе закономерность имеется.
Прищепкин постепенно пришел к мысли, что кодировке, скорее всего, может любой дурак выучиться. Гораздо сложнее к этому делу как следует примазаться. Ведь трудности наверняка начинаются со стадии лицензирования и регистрации. Чиновники, вершители этих действ, свою долю от горьких алкашеских денег первыми требуют.
Поэтому, чтобы стать популярным кодировщиком, в первую очередь нужно страстно любить деньги и быть докой по части всякого рода подношений. И при этом день и ночь трендеть о безмерной любви к человечеству и Божьем, в отношении себя, промысле…
Не дано нам любить деньги, вздохнул Георгий Иванович, нарезая лопушистые листья салата, поэтому их наличие в обозримой перспективе и не предвидится.
«Сердце красавицы склонно к изме–ене. И к перемене…» — зазвучал вдруг приемник.
Прищепкин бросил взгляд на розетку — не включен! «Да это же Капинос!» — сообразил он, выглянул в окно и увидел внизу Женьку Капиноса и Валеру Тарасюка.
Похожий на каменное изваяние, двухметровый, широкоплечий Капинос старательно выводил арию, а подвижный, как ртуть, коротышка Тарасюк в нетерпении гарцевал вокруг него с огромным букетом сирени.
Капинос закончил школу милиции, но трудоустроился в театр оперетты: уникальные природные певческие данные. Однако служить Мельпомене Капиносу вскоре наскучило, и он вновь надел милицейскую форму. Женька понял, что сыск его призвание, а пение — только хобби, ибо голосом и безупречным музыкальным слухом Создатель наделил его просто так, от щедрот своих. Степенный и представительный, вальяжный флегматик Женька являлся полной противоположностью холерика Валерки.