– Кем он тебе был? Жених? Муж? – Парень постарался, чтобы вопрос прозвучал нейтрально.
– Брат, – с неподдельной печалью в голосе ответила Марина. – Ладно, пока хватит об этом. Отдохни, наберись сил, потом поговорим. Мне нужно идти, в городе появилось много чужаков.
– Каких чужаков? Кстати, спасибо, что стрельнула эту тварь на балконе.
– Да не за что, – отмахнулась девушка, вставая с кровати. – «Хамелеон» бы тебя просто порвал. Один из самых неприятных мутантов. Маскируется так, что даже «монархи» не могут его учуять.
– А труп мужика в подъезде – тоже твоя работа?
– Да. Его звали Денис. Он ренегат, вернее, был им. Мне пора.
И Марина вышла.
Вилен остался один. Только сейчас он ощутил, как сильно болит всё тело. Две недели в полной отключке, до этого – несколько недель в одиночестве, если, конечно, не считать Пепла и встречи с отрядом мародёров, и вот теперь он лежит в настоящей постели. Которая находится в доме, принадлежащем девушке по прозвищу Ведьма. Симпатичная, надо сказать, ведьма.
Он знал, что у него хорошая регенерация. Даже тяжёлые ранения заживали за считаные недели. Однажды пуля срикошетила от брони БТР и вырвала клок мяса из руки. Рана затянулась дней за пять. Санинструктор не мог поверить своим глазам. Хороший был парень, тёртый, три года учился в медицинском, а в армию пошёл, когда началась война, просто не мог остаться в стороне. Когда на третий день он размотал повязку, то лишь удивленно присвистнул.
Но сейчас до выздоровления было ещё далеко. Зверьки его здорово порвали. Шевелиться больно, тело чесалось, и очень хотелось курить… Ильич попытался встать. Пепел недовольно заворчал, не одобряя его действий.
– Пепел, мне нужно встать, – тихо сказал Вилен.
Пёс в ответ отрицательно мотнул головой, положил лапу на плечо Вилена и немного нажал, укладывая человека обратно в кровать. Да, в этом мире мутации никого не обошли стороной. Пепел – это уже не совсем собака, хоть и не умеет говорить, но в разумности ему не откажешь. Сил бороться с псом не нашлось, и Вилен послушно откинулся на подушку. Это резкое движение вызвало острую боль в спине, казалось, что под бинтами разожгли костёр. Ильич закрыл глаза и попытался уснуть, сон – лучшее лекарство. Как ни странно, это ему удалось. Вырубился не мгновенно, но и не затягивая, просто провалился в черноту.
Когда открыл глаза, в комнате было темно, только под потолком горела странная лампа, от которой шёл тусклый свет. Она напоминала обычный туристический фонарь, но снизу к нему были приделаны какие-то батареи и цилиндр из металла.