Вскоре его прикрыл забор предприятия «Полиуретан». А ещё через десять минут Вилен покинул ядовитую зону. Последние две сотни метров он буквально летел. Дважды его обстреляли, но он просто увернулся от летящих в него шипов.
Вырвавшись из бирюзового марева, парень радостно сорвал противогаз. Мокрое лицо обдало ветерком, приятно остудив кожу. Вилен обернулся, глядя на путь, который только что прошёл. На пару километров ушло около двух часов. При нормальных обстоятельствах – двадцать минут ходьбы. Но он прошёл и остался жив, это кое-что да значило. В этом мире не надо совершать показного геройства – не перед кем хвастаться, никому ничего не надо доказывать. Тот, кто мог только бахвалиться, погибал, тот, кто просто делал дело, получал возможность прожить ещё один день. Вилен устало опустился на ступени «Горэнерго». За эти два часа он устал, как будто пахал целый день, причём пахал в прямом смысле этого слова.
Расстегнув костюм и парку, он стянул промокшую насквозь майку, по сырой спине, обдуваемой утренним ветерком, побежали мурашки, но после парилки, в которой он побывал, это было почти наслаждение.
Опасный отрезок пути остался позади, теперь нужно подняться вверх километра на полтора – и он у цели. Вот только интересно, стоила ли эта цель того? Наверное, стоила, ведь видел же он в Волоколамске следы своего командира Игната Барского? А если был Игнат, значит, мог быть и он. Вилен уже давно воспринимал этот мир как зеркальный, он слишком хорошо знал город, чтобы не замечать стоящие на центральной улице новые дома, незнакомые переулки или названия, которых раньше здесь не видел. Зеркало-то – зеркало, только вышло оно слегка искривлённым.
Чувствовать пристальный взгляд не является среди людей экстраординарным талантом, очень многие чувствуют, когда на них смотрят. Так Вилен познакомился со своей подругой, с которой расстался накануне перехода в этот мир. Она ехала в автобусе, а он стоял на светофоре и увидел её, сидящую у окна. Едва он посмотрел, как женщина тут же обернулась и грустным взглядом посмотрела на водителя дорогого джипа. Вилен подрезал автобус у следующей остановки, женщина сама вышла к нему и, просто распахнув дверь, села в машину. До самого кафе, где варили чудесный кофе, они не сказали друг другу ни слова.
Как и Галина, он умел чувствовать взгляд. Вот и сейчас, идя по улице, он ощущал, как кто-то неотрывно наблюдает за ним. Но взгляд был не злобным, а скорее заинтересованным. Слева располагалась автоприборовская поликлиника, старая, двухэтажная, с обвалившейся крышей, справа – руины малосемейки. Увидев развалины, Вилен усмехнулся. В его мире это здание должно было рухнуть уже давно. Взгляд шёл из руин. Там уцелел небольшой угол, всего несколько квартир на первых трёх этажах. Всё остальное обрушилось и теперь бесформенными обломками валялось в радиусе полусотни метров. Видимо, это произошло давно, поскольку развалины уже покрылись мхом, отдельными кустами и больше напоминали холм с резкими изломанными линиями выступов. Швейная фабрика, стоящая следом за малосемейкой, тоже перестала существовать, её обрушившиеся перекрытия и голые закопчённые стены свидетельствовали о большом пожаре. Едва Вилен миновал эти два строения, как взгляд исчез, существо, наблюдавшее за ним, потеряло к нему интерес. Был это человек или мутант, Ильич выяснять не собирался.