— А нафиг?
— От постоянного монотонного движения перед глазами, мозг впадает во что–то типа транса. Отключается от внешних раздражителей. И не фиксирует усталость. Короче, так легче идти.
— Понятно, — сказал я в раздумьях
Леший окинул меня внимательным взглядом, кивнул и пошел обратно.
* * *
Советы оказались на удивление действенными. Когда мы пришли на место и я, всю дорогу пялившийся на ноги впереди идущего Холода, поднял взгляд, то почувствовал мгновенно накатившую сильную, просто смертельную усталость.
Со стоном я буквально рухнул на землю. Как разложили палатки, разожгли костер, я и не заметил, тупо смотря перед собой.
Со стоном, пересиливая вялость в гудящих ногах, я чуть ли не подполз к костру, за своей дозой пищи. После того я стал отчаянно зевать. Забравшись в указанную мне палатку, я мгновенно вырубился. Мысль о том, чтобы поставить свою, даже не всплыла.
Утром меня разбудил переполненный мочевой пузырь. Скрючившись и пересиливая ломоту в мышцах, я сиганул в кусты, заметив по пути, что остальные уже сидят перед костром.
С блаженной улыбкой на лице, я слил «конденсат», скопившийся за ночь. Двинувшись обратно, переваливаясь на деревянных ногах, я заметил мелькнувшее в кустах лицо Сокола, тоже видимо отошедшего по нужде. Кряхтя, я выбрался на поляну, все тело ломило, будто я на камнях спал.
Между тем в голове было ясно и светло как–то. Дышалось легко, воздух полнили запахи леса. Настроение было приподнятое.
Вернувшись к костру, я застал странную картину. Леший сидел в центре круга, образованном остальными. И с закрытыми глазами. Сокол сидел перед ним и наигрывал на гитаре какую–то странно звучащую, заунывную мелодию. Я тихо сел, чуть поодаль. Раньше я не видел, чтоб они такое делали.
После получаса сидения, когда мой желудок казалось, решил прогрызть ребра, Леший открыл глаза. Все сразу стали вставать, Бурый пошел к висевшему над костром котелку. Когда он открыл крышку, у меня аж помутнение случилось от дивного запаха каши, разлетевшегося по поляне.
Леший, взяв тарелки, сел возле меня, подав одну мне. Некоторое время мы молчали, закидывая кашу в организм. Нет, все–таки самая вкусная еда, это когда на природе. Мог ли я предположить, что буду с таким аппетитом трескать простую перловку?
За кашей последовал чай, крепкий, душистый. Леший достал сигареты и повернулся ко мне.
— Ну, давай, спрашивай, — сказал он, закуривая.
— Так, собственно, что это было? — показал я кивком на место, где они сидели.
— Ориентирование на местности, — с усмешкой пояснил Леший.
Он отпил чай и посмотрел на меня.