Самочувствие при этом было просто превосходное, чувствовал себя свежим, полным сил, голова была ясная, как после отпуска. Может это рыскание по лесам окрестным так благотворно влияет?
В общем, даже если и не принимать во внимание, определенный интерес, что проснулся у меня в связи с последними событиями, я отдохнул так, что можно плюнуть на очередной отпуск. Такое, очищение что ли, я чувствовал только раз в жизни, после месяца в санатории «Самоцвет»…
То есть удался отдых на все 200 %. Но было еще одно ощущение. Несмотря на весь свой скептицизм, я чувствовал, что прикоснулся к чему–то такому, очень невероятному, чудесному. И, несмотря на мое критическое отношение к таким вещам, все это, помимо моего желания, входит в мою жизнь.
Вообще я чувствовал иногда каким–то раздвоенным. Одна часть меня, сходу отвергала все, что видела и слышала, называя это выдаванием желаемого за действительное. Приводила неопровержимые доводы, в поддержку своей позиции. В общем, была активно — критической.
А когда факты и доводы кончались, еще один, очень тихий голос(нет со мной никто не говорил, просто приходили еще мысли) ни в чем не убеждая, напоминал, что я видел это все своими глазами. И коль, я видел это, то и остальное, как минимум частью, имеет место быть. И рациональная, думающая часть меня, не находилась, что сказать…
… Ноги еще гудели, после марш–броска, что мне устроил Леший. Вот и спрашивай его после этого о чем–нибудь. Возьмет снова, вместо ответа, ломанет по перелеску. Но если он думает, что я забыл, о чем мы говорили, то он глубоко ошибается.
После ужина, Леший сам подсел ко мне. Отпивая чай из кружки (кстати, он уважал крепкий, заваренный из «рассыпного» листа, а не пакетики), он просто сидел рядом, ничего не говоря и не спрашивая. В левой руке, между пальцами дымилась сигарета.
Допив чай, он посидел еще некоторое время молча. У меня, несмотря на всю мою решимость поспрашивать, сейчас это делать, не было никакого желания. Вот не было и все. Тем неожиданнее прозвучал вопрос Лешего:
— Тебя ничего не напрягает? — сказал он, все также смотря перед собой.
— А что должно напрягать? — ответил я вопросом.
— Все это, — обвел он рукой вокруг. — Лес, мы, места.
Про места, это он очевидно аномалии в виду имеет.
— Поначалу. А теперь, либо я начинаю привыкать, либо это шок, и скоро я расплачусь.
Леший чуть улыбнулся в ответ.
— А ты задавал себе вопрос, почему? Почему ты начал к этому привыкать?
— Человек ко всему привыкнуть может, — решил я блеснуть умом. — Даже к боли.
— Отчасти я с тобой соглашусь, — ответил Леший. — Но поверь, к этому нельзя привыкнуть.