– Вот это настоящий хитрец, – прокурлыкала сестра Ауд. – Такой мужчина любой поступок заставит казаться мудрым ходом.
Скара покосилась на нее.
– Мне не требуются знамения, чтобы понять, когда пришло время для «но».
– Его игра от безвыходности. Он отправится в запретную краину, и ведьма Скифр поведет его под руку. – Сестра Ауд приглушила голос. – Да, он отправится в преисподнюю, а в проводники возьмет дьявола и хочет, чтоб мы шли за ним? Что, если они не найдут никаких талисманов? Тогда нас припрут к стене Мыса Бейла, окружив десятью тысячами солдат. А если найдут? – Она уже перешла на исполненный страха шепот: – Мы не боимся устроить новое Сокрушение Мира?
Скара задумалась о сожженных усадьбах, о погорелых селах, о развалинах дедушкиных чертогов.
– Мир разрушен уже давно. Без этого оружия Верховный король победит. Победит праматерь Вексен. – Она опять почувствовала комок тошноты и сглотнула. – Победит Яркий Йиллинг.
Плечи сестры Ауд поникли.
– Я перечу не из ревности к вашим решениям, государыня. – Она мрачно посмотрела вослед отцу Ярви. – Но, боюсь, уничтожая одно чудовище, вы создаете другое.
Скара бросила последний взгляд на отцовский курган.
– Раньше я думала, что в мире живут герои. Но мир, сестра Ауд, наоборот, полон чудовищ. – Отвернувшись от погребений, она двинулась назад, к Мысу Бейла. – И, пожалуй, лучшая в нем надежда – на то, что самые страшные из них в наших рядах.
Рин ничего не делала наполовину. Колл ее любил и за это.
Как только они добрались до Мыса Бейла, она раздобыла наковальню, отыскала незанятое местечко в подвальном закутке, разложила в строгом порядке инструменты и принялась за работу. В такое время кузнецу не до отдыха, объявила она ему.
С тех самых пор она вечно тут, внизу, в жаркой, пропахшей углем темноте – кует, затачивает и склепывает. Он даже начал за нее волноваться, причем больше, чем за себя, а такое случалось нечасто.
Колл ласково опустил ладони ей на руки – пусть ее руки полежат спокойно, хоть немного.
– Никто не будет тебя ругать, если ты прервешься.
Она стряхнула его с себя, продолжая шлифовать металл.
– Если прервусь, то начну думать. Думать я не желаю.
Он снова потянулся к ней.
– Я знаю. Слушай, Рин…
– Хватит вокруг меня суетиться.
– Прошу прощения.
– Хватит просить прощения.
– Ладно, подавись своим прощением.
Она прервала работу, сердито скривившись:
– Твои хохмы невыносимы!
Была не была. Он ухмыльнулся:
– Прошу прощения.
Ее улыбка едва мелькнула и пропала. Он обожал быть причиной ее улыбок, но сегодня ждать их больше нечего. Она уперлась кулаками в скамейку, опустила голову в плечи и отстраненно уставилась на зарубки по древесине.