Состояние Драганы нельзя понять, если не знать её тайных помыслов, мечты, заключавшей в себе смысл всей её жизни. Она жила в Москве, работала в лаборатории Арсения Петровича, когда американцы напали на Югославию, стали бомбить Белград, крушить жилые дома, мосты, заводы. Потом разыгралась Косовская трагедия, албанцы — пришлые инородцы и иноверцы — убивали извечных хозяев земли, сербов, рушили их храмы, жгли жилища. Кровавый спектакль разыгрывался на родине её праотцов, и она впервые услышала зов крови и отчей земли. И хотя родилась она в Америке, и будто бы даже гордилась своим американским подданством, но тут вдруг поняла, что истинная родина её — Югославия, и ей стало больно за судьбу своего отечества, захотелось поехать туда, — и она поехала. Три месяца жила у дяди Саввы, третьего сына дедушки Драгана, ходила на молодёжные собрания, митинги, выбирала партию, которая ближе ей была по духу. И выбрала. Это была либеральная партия — наподобие партии Жириновского, которая была в России. Стала ходить к ним на собрания и даже записалась в её ряды, получила членский билет. Ей было крайне любопытно, и даже казалось знамением свыше, что партию возглавлял молодой человек по имени Вульф Костенецкий — почти Жириновский. А скоро она заметила, что и в манере поведения Костенецкого было много от нашего «сына юриста»: он и кепку носил такую же, и держал себя нагло, и вещал с трибуны архипатриотические лозунги, но голосовал всегда вместе с отъявленными врагами сербского народа. Удивительно, как они похожи — евреи всего мира!
Как–то после очередного собрания Костенецкий пригласил к себе в кабинет новенькую девицу, которая бросилась ему в глаза своей необыкновенной красотой и независимым видом. Драгана зашла к нему. Над его рабочим креслом висел портрет Жириновского, а выше, над портретом, лозунг: «Всё дозволено».
Костенецкий сверлил Драгану чёрными выпуклыми глазами, но, впрочем, не зло, а с явным и пристрастным интересом. Он знал, что она живёт во дворце университетского профессора философии Саввы Станишича, а Савва будто бы родной сын американского магната Драгана Станишича. Кто же она такая, эта Драгана Станишич? Конечно же, прямая родственница!
— Я заметил, вы бываете у нас на собраниях.
И пытался польстить собеседнице:
— Вас нельзя не заметить.
Откинулся на спинку стула, сверкал глазами.
— Не всегда, но иногда бываю, — сказала Драгана.
— Ну, и как? Как вы отнеслись к призыву, с которым я сегодня обратился к молодым членам партии? Как вам мой главный лозунг: «Думай одно, говори другое, а делай третье».