— Как возьмем? Зачем? — Спрашивал Даня. Без спроса? Так можно?
— Увидишь. Потерпи не много. Догоним, и все увидишь. — Отмахнулся Брайан.
Данька стоял на палубе и смотрел. "Скиталец" догонял испанского купца. Расстояние уменьшалось и уменьшалось. Испанский корабль пытался уйти, но не мог. Тут заговорили пушки "Скитальца". Испанец то же стрелял, но стрелял как-то беспорядочно, словно пытался отмахнуться от назойливой мухи. "Отстань. Отстань" — и новый выстрел. Но "Скиталец" все ближе, и тут испанец еще раз грохнул из своих пушек. Дэн почувствовал рядом с собой горячую волну воздуха, свист. Ядро пролетело в полуметре от него и плюхнулось в воду там, за "Скитальцем".
Это что? Его, Даньку, сейчас могли убить? В него могло попасть ядро? Конечно, это почетная смерть. Так погиб Д`Артаньян, маршал Франции. Ядро угодило тому в грудь. Но ему, Дане, этого не хотелось. Он не маршал Франции, что бы ядра охотились за ним. Ему рано. Ему еще не хочется умереть. За Францию, тем более. И чего они стреляют? Он не готов еще. Мама сегодня обещала кекс с изюмом купить. К чаю. Кекс засохнет без него?
Корабли сближались. Они идут борт о борт. Засвистели абордажные крючья. И они сошлись. Удар борта о борт. В этот момент, на борт испанца первым прыгнул капитан Свен, за ним боцман Брин и следом Брайан О`Тул, корабельный плотник и просто матрос. Рыжий черт. Прыгали другие ребята. Дэн стоял и смотрел. Это был бой. Морской бой, не такой как за школьной партой на листочке бумаги. А6- мимо, А8-попал. Здесь все было рядом. Не на бумаге крестиком вычеркиваются корабли. Ударом шпаги отнимают жизнь. Это даже не на экране телевизора или кинотеатра. Он видел, что происходит рядом с ним. Пистолетные выстрелы, звон стали, крики, кровь. Порой, ему казалось, что видит он все на расстоянии вытянутой руки, может ближе. Возможно, это его воображение дорисовывало страшные картины. Какие кисти и краски у смерти. Дега, Моне, а вы смогли бы на полотне сам воздух смерти отразить? Мсье Дебюсси, а вам по силам сыграть на флейте боли и предсмертных криков. Полотна баталистов — жалкие потуги. Как передать, когда в глазах человека меркнет свет жизни. Вписать в грунт холста боль хоть одного бойца. Его последнюю мысль. Тело медленно падает. Взметнулись руки, пытаясь удержаться за край бытия. Данька слышал крики ярости и боли. Отключите 3-D звук и стерео изображение. Ради Бога, накиньте на мир занавес Черного квадрата. Зажгите лампады покаяния обо всех погибших. Неяркий свет пусть озарит тропу ухода в вечность. Люди падали. Он видел лица, искаженные страхом и болью. Вот какой-то парень. Молодой, черноволосый. Красный шейный платок. Синяя жилка бьется на шее. Зеленая рубашка разорвана на рукаве. Его шпага не смогла отразить удар. В грудь вонзился клинок. Растерянность и удивление на красивом лице. Что шепчут его губы? Мама? Боль, застилающая мир. И одиночество последнего мгновения. Глаза широко распахнулись последний раз и потухли. Парень упал на палубу, и на зеленом полотне рубашки выступила кровь. Даньке хотелось убежать, спрятаться, но ноги приросли к земле. Он не мог сдвинуться с места. На него навалился какой-то ступор. Закрыть глаза он и то не мог. Все это было перед ним. Ребята, парни, его друзья, с которыми он был рядом минуту назад, на его глазах убивали людей. Они убивали. Эти добрые, хорошие парни — убийцы?