Я стоял на юте «Саратова», с любопытством смотрел на Тарью. По–разному толкуют краеведы–историки и сами камчадалы о происхождении названия посёлка. Одни говорят, что посёлок назван знаменитым мореплавателем Лаперузом, посетившим Камчатку в 1787 году на кораблях «Буссоль» и «Астролябия». Другие учёные мужи утверждают: «Тарья — древнее имя вождя корякского племени и упоминается ещё в донесении казака Владимира Атласова царю Петру». Если верить местным жителям, то «тарья» переводится с французского как «могила», хотя мрачное это слово по–французски — la tombe. Возможно, название посёлка произошло от французского «терриан» — участок земли, под которым подразумевается могила. Её нашли здесь 273 солдата англо–французской эскадры, убитых при штурме Петопавловска — Камчатского в августе 1854 года.
Подумать: где Франция с Англией и где Камчатка! И занесла же их нелёгкая на свою погибель за три океана! А всё потому, что на чужие богатства позарились. Знала нерусь поганая: на Камчатке пушнина, красная икра, сельдь, крабы. Золотишко в недрах полуострова водится. Лакомый кусок! Вознамерились лорды английские, пэры французские оттяпать его у России. Знала нерусь и другое: невелик гарнизон Петропавловского порта, возглавляемого генерал–майором В. С. Завойко: вместе с экипажами фрегата «Аврора» и транспорта «Диана» 920 человек.
Не учли враги боевой дух русских солдат и матросов. Им каждому на пуд сушёных десяток французиков и англикашек подавай!
К берегам Петропавловской гавани вражеская эскадра подошла в составе четырёх фрегатов, корвета и брига с двумя с половиной тысячами экипажа и десанта!
Ломанулись непрошенные гости на российский берег, в течение нескольких дней беспрерывно обстреливаемый из корабельных пушек. И посыпались с него горохом. В штыковом бою русские стрелки и матросы опрокинули в море вражеский десант.
Потерпев поражение, наскоро захоронив убитых, неприятельская эскадра с позором покинула Авачинскую бухту. Короткой оказалась память у французского контр–адмирала Феврие де Пуанта. Ему, убелённому сединами старому моряку следовало помнить бесславный наполеоновский поход на Россию. Так нет же! На Камчатку припёрся! Получил по зубам, но, видимо, мало: спешно дунул в Чёрное море. Там французские лягушатники и английские любители овсяной каши Севастополь осадили. Обломал де Пуант зубы и на берегу солнечного Крыма.
Глядя с кормы «Саратова», нетрудно представить грохот 212 вражеских орудий и 67 наших. Окутывались дымом корабли, мелькали на берегу чужие красно–синие мундиры.