Смертельно усталый, не помню, как заснул, как спал. Просто вырубился, наповал сражённый глубоким сном.
Проснулся в десять часов утра. В палатке нудели комары, напитые кровью. Моей, понятно. Всё же пробились внутрь сквозь щели.
Я откинул полог.
Солнце яркое, тёплое резало глаза ослепительным светом. Переливаясь в его лучах тёмно–синими, зелёными, голубыми волнами, несла свои воды могучая Обь. Сибирская владычица тайги и болотистых равнин, неиссякаемый источник жизни, главная питательная артерия всей Западно — Сибирской низменности. Из века в век, из тысячелетия в тысячелетие, из эры в эру, не останавливаясь ни на мгновение, течёт она с юга на север, с гор Алтая в море Карское.
Так было здесь сотни миллионов лет назад, в кембрийский период, когда по дну реки ползали трилобиты, а болотистые берега заселяли причудливые растения, кишащие амфибиями.
Так будет и сотни миллионов лет после нас, и какие–нибудь невообразимые существа будут греться на солнце на этом самом месте.
Однако, некогда философствовать. День обещает быть жарким, ветра нет и надо попытаться войти в протоку Парабель, берущую начало левее, за мыском, в каких–нибудь двухстах метрах от меня. И это будет сделать не просто. Вдоль берега, повинуясь непонятным законам гидродинамики, течение здесь обратное. Брось в воду щепку, палку и вот уже они, подхваченные быстрым потоком устремляются назад, закручиваются водоворотом, плывут к фарватеру. Но, благо, нет ветра.
После трёх попыток справиться с противным мне течением, я, наконец, догребаюсь до мыска, обхожу его и облегчённо вздыхаю. Я в тихой, спокойной протоке Парабель. Идти по ней километров сто или больше — трудно высчитать расстояние по карте — протока на ней извилистой синей ниткой вьётся по бледно–зелёным пятнам топографических обозначений болот и тальниковых зарослей до Каргаска.
Прохожу селом. По обеим сторонам протоки, как на широкой улице, стоят дома. Ступени крыльца от каждой избы сбегают прямо к воде. Возле домашнего причала болтаются две–три лодки. Обласки–долблёнки, дощатые вёсельные, дюралевые моторки. Они во множестве снуют по протоке и её заливам, по проливам и плёсам. На некоторые лодки приделаны срезанные со старых автомобилей салоны. На их крышах табло с шашечками такси. Чудно! Чего только не придумают находчивые жители речных деревень! Нужда — мать изобретательности!
Вот самодельное речное такси, тарахтя дымящим двигателем, подвезло к полузатопленной барже, служащей причалом, гостей из близлежащего посёлка. А вот молодая мамаша с дочкой–первоклассницей, прикрываясь от утренней прохлады брезентовой накидкой, усаживается в лодку. Бородатый старик вставляет вёсла в уключины, готовится везти внучку в школу. Мимо проносятся моторки с прилично одетыми людьми. Они спешат на работу, в больницу, в магазин, по другим делам. Катер, гружёный сеном, простучал мотором навстречу мне. Лодочный транспорт, судя по обилию плавсредств, здесь также привычен, как в нашем городе автомобильный.