Но то был не песок, а тина.
Жидкая, вязкая, глинистая.
Я тотчас погрузился в неё по грудь.
Ноги в резиновых «болотниках» застряли в илистой грязи как в цементном растворе.
Катамаран развернуло. Он потянул меня назад и, наверняка, опрокинул бы в воду.
Я мгновенно сообразил, что пересилить уплывающий плот, удержать его из такого неудобного положения не смогу и захлебнусь.
Чтобы подняться, надо было быстро развернуться к плоту передом.
Я же был не в состоянии выдернуть ноги из тины одним рывком.
Левая рука судорожно сжимала двадцатиметровый моток швартового конца. Заваливаясь на спину, правой успел отцепить от себя карабин страховочного шнура. Это и спасло меня.
Распуская на воде кольца длинной верёвки, освобождённый катамаран поплыл сам по себе.
Ошалело загребая руками, я кое–как выпрямился, наклонился всем телом вперёд и медленно вырвал из илистых тисков сначала одну ногу, потом другую.
С большим трудом сделал несколько шагов, упал на живот и ползком выбрался из грязи на твёрдое место. Задыхаясь от одышки, пережитого страха успел закрепить уже напрягшийся швартовый конец за мокрую, осклизлую валёжину и свалился рядом чуть живой. Грязный, насквозь мокрый, я лежал под дождём на тёмном пустынном берегу, дрожал и плакал.
Приступ истерики от неожиданного стресса колотил меня, сотрясал тело рыданиями.
Я понимал: в какие–нибудь две–три секунды не успей отстегнуть карабин от пояса — всё! Крантец! Опрокинул бы меня катамаран навзничь. Подняться бы не смог и утонул бы. Здесь, на илистом берегу красивой реки Парабель и закончилось бы моё плавание в Заполярье, к морю Карскому.
Совсем не просто, скажу вам, плыть по течению. Попробуйте — сами узнаете!
Слёзы ещё текли по лицу, мешаясь с дождём, но руки уже вцепились в туго натянутый швартовый шнур, подтаскивая к берегу чуть не погубивший меня плот.
При ярких вспышках молний и под оглушительный грохот электрических разрядов, поставил палатку. Порывистый ветер трепал целлофан, которым я накрывал её, вырывал плёнку из рук, и я долго не мог управиться с ней.
Наконец, забрался под полог, сбросил с себя грязную, насквозь мокрую одежду и переоделся во всё сухое.
Дождь хлестал по целлофану, а внутри палатки светил фонарь, шипела синим огнём газовая плитка, «Радио России» радовало задорной казачьей песней и пахло подогретой тушёнкой.
После глотка спирта, припасённого на случай непредвиденного купания в холодной воде, по телу разлилась приятная тёплая истома. Укрывшись пуховиком, я впал в блаженную негу.
Хорошо–то как!
И возблагодарил я Господа за счастливое избавление от гибели.