Сама того не замечая, я постепнно привыкаю к Руару. К его жесткому графику, сытости, комфорту. При этом стараюсь не замечать и не думать о некоторых вещах, которые невольно всё же вызывают у меня вопросы. Например, правда ли, что серые прислужницы — это бывшие непокорные шатеры, которых в наказание лишили воли, памяти и разума? Куда бесследно исчезают тяжело раненные во время учебных боёв воспитанники-воины? И почему в тот же день после исчезновения очередного истекающего кровью мальчишки у лекарей, выходящих из закрытого подвального помещения их касты, такой довольный вид? Я не хочу спрашивать и знать, куда увозят красиво разодетых шатер, когда им исполняется пятнадцать лет. И почему они возвращаются назад такими странными: задумчивыми, молчаливыми, зарёванными или, что ещё страшнее — безразличными. Как, например, Мэд.
— Жизнь всё равно продолжается, — цинично усмехается соседка, запираясь в ванной, как раз после такой поездки в Адейру. Выходит оттуда лишь часа через два. С зарёванными глазами. Ничего не объясняя, ложиться спать.
А я, признаться, не хочу слышать её объяснений. Потому что иногда проще закрыть глаза и представить, что, если ты ничего не видишь, то этого и нет… Жизнь в сытом и тёплом Руаре меня более чем устраивает. Поэтому я не хочу знать об этой обители то, что лишит меня здесь покоя и душевного комфорта.
Меня устраивает, что, обучаясь в касте воинов, мне, по-прежнему, разрешено жить в крыле шатер в уютной богато обставленной спальне, чем в общей казарме воинов. Устраивает, что по настоянию Глэдис, я продолжаю посещать часть чисто «женских» уроков в касте шатер: по придворному этикету, танцам, иностранным языкам и прочей лабуде, которая мне, как воину, вряд ли когда-нибудь пригодится, но вот как девушке, которая рано или поздно окажется при императорском дворе…
Да, занятия в двух кастах сразу отнимают довольно много времени, но если это плата за теплую спальню и красивые платья, которые мне полагаются наравне с шатерами, то я абсолютно не против и дальше получать такое сдвоенное образование.
В какой-то момент мне кажется, что жизнь окончательно вошла в свою колею, как вдруг всё меняется. Это происходит примерно через год моего пребывания в Руаре. Однажды вечером Глэдис вызывает меня к себе.
— Скажи Мэд, чтобы она помогла тебе собрать вещи. Завтра ты едешь со мной в Сариту.
Сказать, что я удивлена, значит не сказать ничего! Верховная ведунья, наконец-то, позволит мне покинуть пределы Руара! Вот это да! Как же я давно мечтала об этом! Руар, конечно, это хорошо, но торчать столько времени в одном и том же месте, довольно непросто. В Катаре у нас с Анигаем и то было куда больше свободы передвижения, чем здесь.