Людмила Зыкина (Беспалов) - страница 92

– Какое число будет?

– Тринадцатое.

– Нехорошая дата. Я суеверный, да и вы тоже, знаю.

– Да, действительно нехорошая, – согласилась Зыкина. – Но, может, съездим?

– Перенести встречу на другой день сложно?

– Не знаю…

– Хорошо. Давайте попробуем.

Приехали на телевидение. С Разбашом (ныне покойным) согласовали все детали передачи, визажист приступил к работе. За несколько секунд до выхода передачи в эфир с левого глаза Зыкиной падают на пол плохо приклеенные ресницы. От волнения у юной симпатичной стилистки, пытавшейся приклеить ресницы на прежнее место, задрожали руки. Говорю ей: «Смелее, сеньорита, смелее! Не бойтесь!». Та, видно, приложила какое-то усилие, и ресницы оказались на месте буквально за три-четыре секунды до эфира.

После передачи отправились в буфет выпить «на дорожку» по чашке кофе.

– После твоей команды девчонка так надавила на глаз, – сказала Зыкина, едва мы оказались в коридоре, – что чуть без него не осталась.

Сели за стол, пьем кофе с пирожными. Помолчав немного и посмотрев по сторонам, как окружение пронизывало нас любопытными взорами, я произнес:

– С одним глазом остаться – несчастье, а женщине и вовсе плохо. Пират бы обрадовался, что потерял в схватке левый глаз, а не правый.

– Почему? – спросила Зыкина.

– Женщина с одним глазом теряет выразительность, а пират, как правило, целится правым глазом, когда стреляет из ружья или пистолета. Боль в глазу утихла?

– Прошла, слава богу.

– Тогда поехали. В следующий раз, если будут сомнения относительно признаков неудачи, не поедем.

– Не поедем, – согласилась Зыкина.

Бывали дни, когда телефон в зыкинском кабинете звонил с утра до вечера. И певица то и дело бралась за трубку. «Работать некогда…» – сетовала она. «Да выключите вы его, Людмила Георгиевна, – говорил я, – до ночи не даст вам покоя».

«Чтобы хорошо петь, нужно очень много работать». (Людмила Зыкина)

В 1969 году я брал интервью у директора Большого театра М.И. Чулаки по поводу гастролей балета в США. До беседы с ним (он в это время перекусывал) я сидел напротив секретарши, то и дело поднимавшей трубку телефона. Звонившие, очевидно, хотели переговорить с Михаилом Ивановичем. И она отвечала: «Его нет, он будет завтра»; «Он уехал в Министерство культуры»; «Его сегодня не будет»; «Он на репетиции»; «Позвоните после 16.00…» Я подумал, с каким мастерством врет секретарь и сказал об этом Чулаки. «Иначе невозможно работать», – был ответ директора ГАБТа.

Об этом эпизоде рассказал Зыкиной, на что она отреагировала просто: ввела подобную систему и у себя, но не на каждый день.