Горькая ирония судьбы состояла в том, что она была землячкой Евгении. Обе – и сутенерша, и ее жертва – происходили из одного и того же богом забытого русского городка, какие в нашей империи презрительно именуют провинцией.
Надо ли говорить о том, что у землячки-сутенерши не хватило сердца и ума распознать главное: Изабель нуждается в помощи. Ее следовало отправить к врачу, и как можно скорее. Но простая жалость к «своим» была неведома Евгении, и она убрала Изабель в секс-видеошоп, где та должна была отработать.
Подобных низкопробных заведений в Германии было бессчетное множество, их можно было найти и на трассах, и в заброшенных дешевых районах любого города. Секс-видеошопы посещали клиенты, ищущие быстрого, часто извращенного удовлетворения своих инстинктов. В отличие от посетителей пуфов и борделей, людей с образованием, профессией, положением, клиенты видеошопов относились к низшему классу немецкого общества. Здесь у бедной Изабель уже не было возможности применить улыбку, грацию, small talk. Да и способности к языкам, умение общаться тут никого не трогали. Удовлетворять клиентов в секс-видеошопах было последним, и чрезвычайно мерзким, занятием.
Пожалуй, судьба Изабель как человека слабохарактерного типична для ее сверстниц, погнавшихся в годы распада великой Страны Советов за богатством, роскошью, легкой жизнью любой ценой, не рассчитавших собственных сил и соблазнов реальности и закончивших карьеру в сексбизнесе, удовлетворяя похоть возбужденных стандартной порнухой клиентов.
К сожалению, я, да и многие сочувствующие Изабель не могли помочь ей. Здесь каждый, как говорится, был только за себя! Потому что каждого в той или иной мере подстерегала опасность. Особенно тех, кто нестандартно мыслил и пытался, несмотря на почти тюремную жизнь, сохранить свою индивидуальность.
Во втором борделе я стала свидетелем показательной сцены между старыми и новыми работницами. Беттина, та самая новоиспеченная жена, ехавшая со мной в одной машине к месту работы, оказалась на короткое время в этом же баре. Вечером, в один из субботних дней, когда клиентов было немного, она, потягивая коктейль, сидела за барной стойкой. Алкоголь сделал свое дело, и Беттина стала заводиться. Она бросала ядовитые фразы в ряды девушек, сидящих за столиками у окна. Разумеется, новенькие, которые по возрасту и опыту жизни были мудрее Беттины, понимали происходящее без слов и чувствовали, что поддаваться на провокацию нельзя. Неважно, какие гадости при этом несет замужняя.
Меня всегда возмущало хамство крутых. Я попыталась взять новобранок под защиту и тут же попала в водоворот пьяной истерики. Злобные крики, мат, непристойные жесты так противоречили прекрасной внешности Беттины, еще не увядшей красоте и аппетитности девичьего тела, что мне стало ее жаль. Похоже, Беттина, как и Изабель, лишь искала повод, чтобы выместить свои зло, горечь, неудовлетворенность жизнью в этой тюряге. Я попыталась ей что-то сказать, но добрая коллега Мэри одернула: