Нельзя сказать, чтобы Леша так уж повально не любил журналистов. Ну-у-у… Да. Энное количество раз, во время службы в «убойном», ему доводилось пересекаться с субъектами, не просто путавшимися под ногами на месте происшествия, но при этом еще и нагло лезшими с абсолютно идиотскими, дилетантскими вопросами. С тружениками пера и объектива, слетавшимися на места трагедий подобно стервятникам и неотвязно требовавшими «комментариев», чуть ли не стоя над неостывшими трупами. Доводилось читать «исследования» и «расследования» на темы работы милиции, написанные настолько предвзято, непрофессионально и без малейшего понимания предмета, что над ними от души ржал не только весь отдел, но и все управление. Но, по правде говоря, встречались ему среди «криминальных» журналистов и вполне нормальные мужики, которые поседели, сидя на этой теме, не корчили из себя «акул пера», не лезли с нравоучениями, не путали следователя с опером, а Уголовный кодекс с процессуальным. С этими можно было за милую душу выпить водки и даже поговорить по душам, не опасаясь того, что под столом включен диктофон и завтра придется объясняться с начальством по поводу собственных откровений.
С теми, кто щедро выплеснул на газетные полосы такие грязь и ложь по поводу событий, которым он сам был не просто свидетелем, а непосредственным участником, Леша не то что пить бы не стал… Он бы с ними… Он бы их… Все до единого желания, которые Алексей сейчас испытывал к представителям одной из древнейших профессий, тянули на нехилый «букет» статей Уголовного кодекса, самой невинной из которых была, пожалуй, та, где говорилось о «нанесении тяжких телесных повреждений». Такие желания, а равно и все то, что он думал о крайне сложных и многообразно извращенных эротических пристрастиях родителей писак и их самих, озвучивать в присутствии отца Михаила точно не стоило.
– А чего ты, собственно, ожидал? – голос священника, успевшего ознакомиться со всем «информационным массивом» куда раньше Алексея, был на удивление спокоен. – Может, правды?!
– Ну, правды – не правды, но не такого же! – Леше все еще очень трудно было разговаривать нормальным тоном и он прилагал максимум усилий, чтобы в присутствии батюшки, к тому же не оправившегося еще окончательно от болезни, не орать благим матом. А не благим – особенно…
– Правда, Алешенька, сегодня совсем не тот товар, что хорошо продается. А информация – это ведь именно товар и ничего более. Вот зачем-то в современном мире из журналистов сделали чуть ли не идолов, «совестью нации» их объявили и пятой властью. На самом же деле они – всего лишь производители и продавцы своего товара. Одни из многих. И, как среди всех торговцев, есть среди них честные, те, кто дело свое знает, именем дорожит и добротный товар предлагает. Но мало таких, и чем дальше, тем еще меньше становится. Куда больше других – норовящих гнилье да тухлятину подсунуть, отравой тебя накормить в красивой упаковке, да еще и содрать за это побольше. Все – лишь части большого плана, Алеша, лишь части плана…