…В первый раз они пришли к нему в ту же ночь. Молча, в своей свисающей окровавленными тряпками одежде встали рядом с расстеленным на полу какого-то разбомбленного здания матрасом, на котором он валялся, пьяный до изумления, да так и простояли всю ночь. Олег попытался списать это на «белку». Не тут-то было. Убитые им дети явились на следующую ночь, когда он, не принявший ни капли спиртного в жаждавший забытья организм, уснул лишь под утро, и на следующую… Застрелиться не дали товарищи, в последний момент выдравшие из рук уже приставленный к виску пистолет и тут же набившие морду. Больше оружие в руки он брать не мог и из профессио нала войны моментально превратился для своих не просто в бесполезную обузу, а в опасность. Один его полубезумный вид мог подорвать морально-психологический климат любого подразделения, а если добавить к этому еще и полную непредсказуемость поведения…
Прервав до срока очередной контракт (причем вздохнувшие с облегчением отцы-командиры не «зажали» положенные выплаты, а даже добавили сверху), Олег отправился на родину. Увы, отправился не один – мертвые дети последовали за ним. Семья, которая, как это ни удивительно для человека его профессии и образа жизни, у Олега имелась, распалась очень быстро. Его ежедневные пьянки и следовавшие за ними то приступы неудержимой агрессии, то истерики, безумно любившая Олега женщина еще смогла бы какое-то время терпеть, надеясь вырвать мужа из той пучины, в которую он погружался все глубже. Но сам он не мог не то что находиться рядом с собственным крохотным сыном, но даже смотреть на него, не испытывая желания немедленно свести счеты с жизнью.
Отец Михаил увидел его около одного из храмов – окончательно спившегося, в остатках покрытого коркой грязи камуфляжа, жалко просящего «на опохмел». Увидел – и забрал с собой в монастырь. Самое тяжелое было не вывести вчерашнего солдата из длящегося уже неизвестно сколько запоя. Намного сложнее было заставить его понять, что убивая себя – неважно, пулей или водкой, он ничего не исправит. А разве можно исправить?! Да. Можно. Покаянием. Верой. Собственной жизнью, каждый шаг, каждый миг в которой будут направлены на искупление тягчайшего греха. Тогда Господь, всеблагой и всемилостивый, сможет простить. Так Олег стал воином Братства. И потому свою гибель принял с радостью, узрев в ней знак от Бога, давшего ему возможность Искупления… Нательный крест отца, такой же, как и у всех братьев, отец Михаил вручил его сыну, который выстоял все похороны молча, «как взрослый», стараясь не плакать. Как знать, может и пополнится Братство новым Божьим воином спустя годы?