Она любила его, но он так и не стал ей другом. Возможно, ей придется поставить перед собой цель стать его другом и добиваться этого уже после того, как они станут мужем и женой. В этом нет ничего плохого. Чтобы жизнь имела смысл, нужно стремиться к осуществлению задуманного.
Виконт Керзи уже был на террасе. Он стоял с Самантой и еще несколькими молодыми людьми. Дженнифер показалось, что все они обернулись и смотрят на них с Торнхиллом, идущих через газон к накрытым столам. И тут – слишком поздно, разумеется, – Дженнифер пришло в голову, что они поступили неразумно, направившись к террасе прямо из сада.
Граф Торнхилл не стал задерживаться, проходя мимо Керзи. Прощаясь, он, казалось бы, сделал все, чтобы поставить ее в самое неловкое положение, хотя, как хотелось верить Дженнифер, он сделал это не нарочно. Он взял ее правую руку в свои ладони, посмотрел на нее так, как в саду, и тихо, но достаточно слышно во внезапно наступившей тишине, ознаменовавший их приход, сказал:
– Благодарю вас, мисс Уинвуд, за то удовольствие, которое вы доставили мне своим обществом.
Слова в таких случаях вообще ничего не значат. Именно это должен сказать каждый воспитанный джентльмен даме, с которой он танцевал или прогуливался. Но у Торнхилла они прозвучали так, будто он благодарил ее за нечто весьма личного свойства. А может, она сама все придумала? Дженнифер не могла избавиться от чувства вины за то, что едва не произошло. Нет, все-таки не показалось. Он произнес слова прощания особым тоном, так, что каждому из присутствующих стало ясно, что они провели немало времени вместе и остались довольны друг другом. Дженнифер подавила в себе желание пуститься в объяснения, растолковывая окружающим, что граф ничего такого не имел в виду.
А затем последовало нечто еще более вызывающее. Торнхилл поднес ее руку к губам и поцеловал. В этом тоже не было бы ничего особенного, если бы он при этом не продолжал смотреть ей в глаза. Так, как это умел делать только он. И еще если бы он не держал ее кисть у своих губ несколько долгих секунд. Конечно, и в благодарственных словах, и в поцелуе не было ничего плохого, если бы это было так же очевидно для собравшихся на чаепитие, как для самой Дженнифер. И особенно если бы это было столь же понятно Лайонелу!
Граф пошел прочь, не обмолвившись с Керзи ни словом. Как и с Самантой, и с прочими. Грубость была почти демонстративной, и Дженнифер стало неловко за Торнхилла. Она не стала провожать графа взглядом. Она улыбалась Лайонелу, чувствуя себя ужасно неловко.
– Вы очень храбрая, если решились гулять с графом Торнхиллом, мисс Уинвуд, – расширив глаза, сказала мисс Симонс. – Моя горничная из самых достоверных источников узнала, что ему пришлось сбежать на континент с собственной мачехой, когда его отец застал их при весьма компрометирующих обстоятельствах.