– Где она сейчас? – дрожащим шепотом спросила Дженнифер.
Он, должно быть, рассмеялся, но, когда Дженнифер подняла взгляд, она увидела, что он презрительно фыркнул, и эти поджатые губы сильно портили его красивое лицо.
– Разумеется, он ее бросил, – ответил Керзи. – Она ему надоела, и он поехал домой один.
– Боже!
Они гуляли по берегу почти в полном одиночестве. Только еще одна пара каталась в лодке, явно наслаждаясь представившейся возможностью побыть вдвоем, пока все пили чай.
– Теперь вы понимаете, – наставительно заметил виконт Керзи, – почему для девушки показываться в обществе такого мужчины означает наносить непоправимый вред репутации. И почему я запрещаю вам когда бы то ни было еще говорить с ним.
Дженнифер смотрела на воду, на влюбленных в лодке и, медленно прокрутив зонтик, тихо сказала:
– Милорд, мне двадцать лет. Почему все продолжают обращаться со мной как с младенцем, указывая мне, что я должна делать и чего не должна?
– Вы юная леди, – сказал он, – невинная девушка.
– Через месяц с небольшим я перестану быть невинной девушкой, – ответила она, повернувшись к Керзи.
– Вы будете моей женой.
Под скулами Керзи заходили желваки.
О да, разумеется! Она обязана будет подчиняться ему, как сейчас подчиняется отцу и тете Агате, выступавшей от имени ее отца, сопровождая на балах. Такова участь женщины. Подсластить пилюлю могла бы только любовь. И они с Лайонелом любили друг друга, разве нет?
– Но вы могли бы по крайней мере вразумительно объяснить мне, почему вы хотите, чтобы я поступала так, а не иначе? – спросила Дженнифер. – Если вы должны отдавать мне распоряжения, то почему я не должна знать, что заставляет вас требовать от меня тех или иных действий? Куда приятнее делать что-то по собственному выбору, а не из-за слепого повиновения. Несколько раз меня предупреждали о том, чтобы я не показывалась в обществе графа, но до сих пор мне никто не мог объяснить, почему я не должна с ним видеться. Оттого, что я женщина, я не перестаю быть разумным существом, способным мыслить.
Он смотрел на нее, но взгляд его оставался непроницаемым.
«Он не понимает! – вдруг догадалась она. В сердце ее прокралась тревога; будущее с человеком, не способным понять таких очевидных вещей, внезапно перестало казаться желанным. – Он не понимает, что я – личность, что у женщин, как и у мужчин, есть свои взгляды и свои представления», – стучало у нее в голове.
Она любила его беззаветно и преданно пять лет. Но впервые ей пришла в голову мысль, способная разрушить все, вызвать панику: может, этой слепой, беззаветной любви не хватит для счастья?