Все, что проделывали торопливо мелькающие руки служанок, Джиад терпела, не говоря ни слова, изо всех сил стараясь если не успокоиться, то хотя бы загнать нарастающие страх и отвращение поглубже. И это только второй раз, а сколько их еще будет! Король говорил про осень, но, может, средство найдут раньше? Им ведь самим нужно как можно меньше испортить репутацию наследника связью с человеком…
Покорно поворачиваясь под умелыми прикосновениями, она стиснула зубы и на мгновение прикрыла глаза, тут же, впрочем, открыв их снова. Тело давила усталость, словно она не на ложе полдня провалялась, а мечом махала. Кстати, как у них тут считают время? Рыжий явился поздним утром, потом Джиад обедала с Санлией, а снаружи вроде был день, но все равно темновато – глубоко же. Значит, сейчас вечер. И вряд ли Алестар останется у нее на ночь. Или да?
Джиад вздохнула, поднимая руки, – на нее натянули тонкую ярко-синюю тунику на ладонь выше колена. Точно такая, только светлая, была на Санлии. Значит, это вроде формы для наложниц. И цепочка с морским ключом из аквамарина, и ее собственная драгоценность, ключ от спальни Торвальда, на время спрятались под струящимися складками ткани. Джиад помотала головой, отказываясь от широких узорчатых браслетов, которые попытались застегнуть девушки-иреназе.
– Приказ принца, – виновато сказала служанка, снова осторожно ловя ее запястье. – Прошу вас, госпожа избранная!
– Вы будете самой прекрасной из всех, кто принимал его высочество на ложе, – прощебетала вторая, подступаясь с кисточкой и целым набором крошечных баночек.
Краситься? Для этой гадины? Джиад передернуло. Воспользовавшись заминкой, первая иреназе ловко застегнула тяжелые золотые браслеты и отплыла подальше. Вторая умоляюще взглянула на Джиад. Ну да, накрасить пленнице лицо – это не то что пару побрякушек нацепить, без согласия не очень-то проделаешь.
– Ладно уж, – буркнула она, сообразив, что со служанками упрямиться не стоит: они-то ни при чем, а невзлюбить строптивую чужачку могут запросто, после чего жизнь на морском дне сильно осложнится.
Кисточка запорхала по лицу Джиад, вспомнившей умело наведенную красоту на лице Санлии. Но утонченной наложнице это шло так, словно она с этой краской и родилась, а Джиад… Все равно что для меча сшить ножны из шелка: и смешно, и глупо.
Она послушно вытерпела все до конца, даже посмотрела на себя в зеркало, поднесенное служанкой.
– Госпожа так восхитительна, – восхищенно прошептала иреназе, покачиваясь перед ней на хвосте.
Из зеркала смотрела… не она. Не Джиад! Это было даже забавно, как на дворцовом маскараде, какие устраивались при покойном отце Торвальда – большом любителе пышных развлечений, невзирая на тощую казну. Джиад взглянула на незнакомку. Глаза, подведенные черным и золотым, стали больше и заблестели даже при неярком свете подводного мира, ресницы удлинились, а смуглая кожа налилась изнутри янтарным светом, разгладилась и засияла. Даже губы были накрашены не кричаще ярко, как ожидала Джиад, а лишь слегка выделены краской в тон естественному цвету, став четко очерченными и самую малость пухлее. В сердце невольно кольнуло сожаление: если бы Торвальд хоть раз увидел ее такой!