Но я зашла слишком далеко.
В то время как я творила добро для других, моя семья потерялась, особенно двухлетняя светловолосая дочь с конопушками на носу. Благодаря своему спокойному характеру она позволяла мне таскать ее за собой с одного собрания на другое. Она терпеливо сносила мои нескончаемые волонтерские обязанности и постоянную готовность помогать всем, кому требуется, в школе, в церкви, на общественных мероприятиях. Мое дитя никогда не жаловалось на постоянно напряженную, обремененную кучей дел женщину, которую называла «мама». Моя милая двухлетка просто следовала за мной в моей суматошной жизни, не сознавая, что ей достаются объедки, ничего не значащие клочки времени и внимания от матери, замахнувшейся на слишком многое.
У меня было какое-то тревожное чувство из-за чрезмерного количества обязательств, но я оправдывала трещащий по швам календарь тем, что мое участие всюду необходимо. Я благополучно отрицала тот факт, что вся эта разнообразная деятельность подрывает мои отношения с близкими, мое здоровье и благополучие.
Но это отрицание закончилось в тот день, когда у меня произошел кардинальный перелом-прорыв. Мне пришлось остановиться во время утренней пробежки, потому что я не видела дороги перед собой. Пока слезы градом сыпались по моим щекам – по одной за каждый упущенный драгоценный момент, – я поняла, что больше не хочу так жить. Ни единого дня. Но как? Как я могу прекратить быть тем человеком, к которому все уже так привыкли?
В этот момент мне показалось, что Бог положил руку мне на голову – как отец ребенку – и произнес: «Если ты позволишь себе отдых, я помогу тебе возродиться и ниспошлю покой». Мне вдруг пришло в голову: что, если «делать» – совсем не то, что мне предназначено в жизни? Может, мне попробовать просто «быть» ради Бога? Это откровение дало мне основание включить в жизнь моменты отдыха – просто быть для Бога и быть для семьи. Я дала клятву прекратить разбрасывать свои силы во все стороны и сосредоточиться на одном направлении.
В тот же день я сделала первую попытку просто быть. Я начала с Эвери. Я чувствовала, что она – главная жертва восхищавшей меня способности «сделать все». Я просто села с ней рядом. Я слушала, смотрела, впитывала каждую волшебную мелочь, которая исходила от нее. Внезапно меня охватило ощущение покоя и цельности, совершенно чуждое моему прежнему жестко регламентированному существованию. Я продолжала множить моменты простого бытия. И благодаря им я узнала свою дочь.
Я узнала…
Она боится щекотки под подбородком, в той нежной точке под круглым личиком, на котором еще остался след от подушки.