— Но, Антон Филимоныч… Вот ты бы Гаврилову предложил так посчитать.
— А думаешь, не было предложено? — живо обернулся Бугров.
— Ну и что?
— Э-эх! — махнул рукой Бугров. — В этих мыслях у меня, может, не все правильно. Но ведь я попросту рассуждаю: работал я год, работал, получил на трудодни столько-то. С месячишко-то я как бы мог погулять-попировать — сам себе купец, да и только. Но ведь я помню — целый год впереди, его тоже надо мне жить с семьей. А Гаврилов где-то позавтракал, у нас пообедает, а ужинать в другой район, а то и область поедет. И везде будет заботиться, чтобы стол побогаче был уставлен. Что можно положить на этот стол от нашего колхоза — давненько уже прикинул, кажется.
Новоселов пожал плечами:
— Смелые же ты, Антон Филимоныч, выводы делаешь… Не далековато ли от берега удишь?
Бугров устало вздохнул, вытер широкой ладонью лоб:
— Ладно… Поживем — увидим. Но мы с Денисом не выложим ему на стол все животноводство. Пусть хоть в тюрьму садит…
Этот случайный разговор с Антоном Бугровым много дал ему, Новоселову, заставил много думать, размышлять, сопоставлять, сразу же заставил по-другому взглянуть на председателя «Красного партизана». Номер газеты со статьей о Прохорове жег ему руки.
Многое случилось именно так, как предсказывал Бугров. Дениса Прохорова, действительно, разносили в пух и прах на всех пленумах, сессиях и всяких районных совещаниях за чистые пары. Коновалова же, наоборот, ставили в пример. На всю область прогремел Коновалов и за обязательство дать два с половиной годовых плана по мясу — в областной газете был даже напечатан его портрет. Прохоров же с Бугровым, как ни ломал их Гаврилов, не обещали даже полтора.
— Ну глядите, деятели! — зловеще предупредил их на бюро обессиленный Гаврилов. — Этак — доиграетесь… Предлагаю Прохорову объявить выговор. Бугров тоже заслуживает самого строгого наказания. Но ограничимся на первый раз серьезным предупреждением. Бугров у нас еще молодой секретарь парторганизации. Дальнейшее покажет, насколько он зрел…
— Вроде, новый метод в руководстве — разделяй и властвуй, — нехорошо усмехнулся Бугров, выходя из райкома.
…А весной произошел такой случай.
Денис Прохоров решил потеснить немного пшеницу и побольше посеять кукурузы. В колхозе выделили для кукурузы хорошее поле, отлично прогреваемое солнцем, обильно удобрили почву. В районе категорически воспретили самовольничать. Напрасно Прохоров и Бугров, специально приехав в район, доказывали, что в колхозе большое животноводство, что у них из года в год не хватает кормов, что недавний Пленум ЦК указал на пересмотр структуры посевных площадей как на один из важнейших резервов, что пшеница в их хозяйстве — самая малоурожайная культура. Все эти доводы разбились, как стеклянная бутылка о каменную стену, об один-единственный аргумент Гаврилова: