— Так что же, все волшебники — на самом деле ауренфэйе?
— Ох, ничего подобного. Ведь на протяжении веков кровь ауренфэйе и тирфэйе смешалась.
— Тирфэйе?
— Прости. Хороший рассказчик должен всегда помнить, что известно, а что неизвестно его слушателям. Тирфэйе — так ауренфэйе называют людей; в переводе — «те, кто живет недолго».
— Что ж, так они и должны называть нас, если то, что ты рассказываешь об их долгожительстве, — правда, — нехотя согласился Алек
— Именно. Так или иначе, за те годы, что ауренфэйе торговали с Тремя Царствами, они смешались с местными жителями, и родились дети, научившиеся магии своих родителей-ауренфэйе. Говорят даже, что Аура — или Иллиор, называй его как хочешь, — послал огромного дракона, чтобы тот научил этих полукровок настоящей магии.
— Так и драконы тоже существуют на самом деле? — выдохнул Алек, глядя на Серегила широко раскрытыми глазами.
Тот усмехнулся:
— Ну, не стоит рассчитывать, что ты их встретишь. Насколько мне известно, никто в Скале с тех пор не видел дракона.
— В Скале? А я думал, что это пленимарцы встретились с ауренфэйе.
— Ну а я думал, что ты раньше не слышал этой истории, — сухо ответил Серегил.
— Я и не слышал. Ты же сам сказал, что пленимарцы…
— Да, верно. В конце концов ауренфэйе предпочли скаланцев. Те из них, кто остался в Трех Царствах, обосновались в Скале, но все это было очень давно, больше восьми столетий назад. В конце концов почти все ауренфэйе вернулись в родную страну.
— Почему же? Серегил развел руками.
— Как и всегда, причин тут было несколько. Но их наследие не пропало. Все еще рождаются потомки тех волшебников, и они все еще отправляются овладевать искусством магии в Римини. Это, кстати, столица Скалы.
— Римини… — Алек посмаковал экзотическое название. — Но все-таки что насчет волшебников? Ты когда-нибудь хоть одного видел?
— Я знаю даже нескольких. Но сейчас нам лучше лечь спать. Думаю, впереди нас ждет немало тяжелых дней.
Хотя выражение лица Серегила почти не изменилось, Алек ясно ощутил, что снова вступил на запретную территорию.
Они устроились на ночлег, стараясь сохранить крохи тепла под своими плащами и одеялами; ветер тоскливо завывал над пустынными холмами.
На следующее утро Алек попробовал повторить фокус с монетой, которому его научил Серегил, но его замерзшие пальцы не гнулись.
— Первым делом, как попадем в Вольд, купим тебе перчатки, — сказал Серегил, склоняясь над чахлым костерком и показывая Алеку свои руки в тонких кожаных перчатках. Он и вчера не снимал их, сообразил юноша. — Покажи-ка мне руки.
Повернув ладони Алека к свету, Серегил огорченно пощелкал языком, разглядывая трещины и мозоли.