— А теперь куда? В пещеру? — Серегила колотил озноб, как ни пытался он закутаться в свой негнущийся от засохшей грязи плащ.
— Это ближе всего.
Подземный ход вел по прямой линии прочь от реки. Он был узкий — два человека не могли бы идти рядом — и такой низкий, что местами Микаму приходилось наклоняться. Сырые стены, кое-где укрепленные досками, дышали холодом. Подпорки поросли мхом и какими-то бледными грибочками. Через некоторое время беглецы дошли до развилки.
Микам свернул направо, обнажил свой тяжелый меч и прошептал.
— Смотри в оба, парень, нас могут встречать у выхода. Алек потянулся было за собственным клинком, но Серегил отвел его руку:
— Не стоит. Сражаться вдвоем здесь нет места, а если ты споткнешься, то проткнешь Микама насквозь. Если мы кого-нибудь встретим, скройся в темноте и не путайся под ногами.
Но никто, кроме нескольких крыс и медленно ползающих саламандр, им не встретился; вскоре туннель стал наклонным, а потом вывел их в узкую пещеру. Она представляла собой всего лишь трещину в скале, и идти стало совсем уж неудобно: люди обдирали руки и ушибали головы об острые края камней. Микам спрятал свой светящийся камень, когда они добрались до выхода из пещеры и стали продираться сквозь густые заросли ежевики.
Оглядевшись, Алек понял, что они оказались в лесу:
кругом густо росли дубы, березы и ели. Низко стоящая луна бросала голубые лучи сквозь сплетение ветвей, хотя и не могла рассеять тьмы под елями. До рассвета было еще несколько часов. Вокруг стояла полная тишина.
Серегил дрожал сильнее, чем остальные.
— Ты никогда не выносил холода, — сказал Микам, снимая плащ. Когда Серегил попытался было отказаться, воин остановил его суровым взглядом и сам накинул плащ на плечи товарища.
— Оставь свою гордость для жарких деньков, балбес. Мы с парнем родились в этих краях и привычны к холоду. Это тебя кровь не греет. Пошли.
Нахмурившись, но больше не протестуя, Серегил затянул завязки плаща под подбородком.
Бесшумно ступая по заснеженной земле, беглецы углубились в лес. Крутые подъемы сменялись не менее крутыми спусками, в густой тени почти ничего не было видно, но Микам шел уверенно, как по торной дороге.
Дойдя до середины склона высокого холма, они достигли еще одной пещеры. Она была больше предыдущей, и вход в нее находился на виду; из-под высокого, но неглубоко уходящего внутрь холма свода в глубину скалы вел узкий проход. Серегил и Алек, оба достаточно щуплые, протиснулись в него боком без особых трудностей, а Микам кряхтел и ругался, протискиваясь в щель.
— Что-то я не припомню, чтобы раньше тебе это давалось с таким трудом,