Услышав подначку, я тут же твердо решаю выполнить этот нелепый уговор. И это дает… чувство свободы: здорово сделать что-то просто так.
– А если подам?
Она смеется:
– Ну что ж, тогда увидимся в Креншо.
* * *
– Но Райчел не поступала в Креншо, – в замешательстве говорит Рей. – Разве не так?
– Так. Когда меня зачислили, я надеялся, вдруг она тоже будет там, – отвечаю я. – Не знаю даже, куда она в конце концов поступила. Райчел ведь незадолго до этого перестала со мной общаться.
– Ты мне никогда не рассказывал, почему так вышло.
Я пожимаю плечами:
– Сам не пойму, в чем дело.
– А ты ее спрашивал? Или просто дал ей уйти, как всегда?
– Я пытался, Рей. Честно. Но она не отвечала.
Я и правда звонил Райчел, слал ей эсэмэски и электронные письма несколько недель подряд. Но она мне так и не ответила, ни разу. А потом я разозлился и оставил попытки. Меня взбесило, что она взяла и послала меня к чертям вот так, ни за что ни про что… во всяком случае, я искренне не понимал, в чем причина.
– Ну, что-то такое ты все-таки сделал, – возражает Рей. – Наверняка что-то натворил.
– Возможно, но, клянусь, я понятия не имею, что именно. А ты сама с ней не говорила?
– Мы же в последнее время общались только через тебя, разве не помнишь? Со мной Райчел дружила, но не так, как с тобой. Она ведь в тебя была влюблена без памяти, еще с детства.
– Ничего подобного, – фыркаю я. – Это надо же такое придумать!
– Да ты что? Неужели не знал? – Рей выпрямляется в кресле и изумленно смотрит на меня. – Конечно влюблена, да еще как.
– Хм… однако из прощального письма стало совершенно ясно, что это не так, – возражаю я, все еще чувствуя горечь отверженности, хотя с тех пор и прошло столько времени.
– Из какого еще письма?
– Того, что она передала мне через Николь, когда уезжала. Представь, написала, что между нами все кончено: с глаз долой – из сердца вон, – объясняю я.
Мало того что об ее отъезде я узнал, когда сама Райчел уже была в Сан-Франциско, так ей еще понадобилось писать какое-то дурацкое письмо. Сам не знаю, зачем я его сохранил.
– А-а, вот оно что. А знаешь, Кэл, ты здорово изменился после ее отъезда, – замечает Рей.
– Слушай, по-моему, не о чем тут говорить. – Мне страшно не хочется вспоминать худшее лето в моей жизни.
– Мы никогда об этом и не говорили, – возражает Рей. – Ты тогда просто замкнулся и ни с кем не разговаривал, наверное, целую неделю.
– Я серьезно. Давай не будем об этом, Рей, – прошу я.
Я понимаю, мы были тогда еще совсем детьми, перешли всего лишь в восьмой класс, но я тогда разом потерял и свою девушку, и лучшую подругу. Я долго не мог оправиться от этого удара… а может, так до конца и не пришел в себя.