– Ты столько сладкого набрала, как будто на месяц едешь, – замечаю я, когда Ниель пытается застегнуть свой рюкзак: пакет с зефиром все время высовывается наружу.
– Сам ведь сказал, что это у черта на рогах, – говорит она и гордо улыбается: туго набитый рюкзак наконец застегнулся.
– Ты что, только этим и намерена питаться? – спрашиваю я и перекидываю ремень сумки на плечо. – Я, кстати, собирался по пути в магазин заскочить.
– Теперь можно не заскакивать, – довольно заявляет она и надевает куртку.
Я смеюсь и жду ее в дверях:
– Обязательно надо. Я не могу питаться так, как ты. Мне иногда нужно есть и то, что на земле растет.
Ниель катит по коридору свой чемодан на колесиках:
– А твой дядя будет дома, когда мы приедем?
– Нет. Он сегодня вечером уезжает, отправляется вместе с друзьями по горам лазать. Но я ему позвонил, сказал, что мы приедем. Он ключи оставит.
Мы выходим на улицу и тут же вздрагиваем от холода. Я завожу пикап, весь трясусь и думаю: надо было сначала нагреть салон.
– Ты мне не говорил, кем ты у него работаешь. – Ниель прижимается ко мне, чтобы согреться.
Я выезжаю с парковки и обнимаю ее за плечи:
– Зак ремонтирует мотоциклы и сам собирает их по индивидуальному заказу.
Только когда мы уже едем по шоссе, я замечаю, что Ниель недоверчиво-восхищенно смотрит на меня.
– Что такое?
– Ты – и мотоциклы? Правда?
Я с любопытством смотрю на нее:
– Не понял.
– Это же круто. Все девушки мечтают о байкерах.
– Сам я на мотоциклах не езжу, – поясняю я. – И татуировки у меня ни одной нет. Так что никакой я не крутой. Просто умею с гаечным ключом обращаться.
– Не разочаровывай меня, – говорит Ниель. – Дай еще минутку помечтать, представить, что мой парень – байкер. – Она улыбается и закрывает глаза.
– Да что такого сексуального в байкерах? – смеюсь я. – И вообще, имей в виду, лично я никогда на мотоцикл не сяду. Даже и не надейся.
Это правда. Мама бы меня сразу убила, если бы я вздумал хоть раз прокатиться на одном из тех мотоциклов, которые помогаю собирать. Ее родной дядя погиб в аварии совсем молодым, и она никому из нас и думать не позволяет о таких вещах. Даже мои братья не решаются нарушать это правило.
– Не знаю. Сексуально, и все. – Ниель включает радио. – Кэл? – говорит она и кладет голову мне на плечо.
– Да? – Меня тревожит ее неуверенный тон.
– Ты мне так и не сказал, почему бросаешь всех девушек, с которыми встречаешься.
– Я ухожу, потому что я вообще всегда ухожу. А когда нечего терять, уйти легче, – говорю я, не совсем понимая, чего она добивается. – Слушай, мы это уже сто раз обсуждали. Разве не так?