* * *
Извилистая грунтовая дорога меняет направление, становится ýже и ведет к дому. Я останавливаю взятую напрокат машину возле гаража и выключаю двигатель.
– Ниель, приехали, – тихо говорю я, проводя рукой по ее щеке.
Она моргает, открывает глаза и оглядывается:
– Уже?
– Да.
Но не успевает Ниель открыть дверь, как из-за дома выскакивает Хенли, лает и радостно машет хвостом. Я выхожу из машины и слышу, как она восклицает: «Хенли!» Опускается на колени, чтобы его погладить. Пес прыгает на нее, лижет в лицо. Ниель обнимает его, гладит по спине, а он все лижет и лижет ей щеку, бешено виляя хвостом.
Когда Ниель встает, видно, что она взволнована. Хватается за пассажирскую дверь, чтобы не упасть.
– Эй! – подбегаю я к ней. – Тебе плохо? Что случилось?
Ниель качает головой, заправляет за ухо прядь волос, выбившуюся из конского хвоста.
– Все в порядке, – хрипло говорит она. Сжимает губы, чтобы не видно было, как они дрожат, и отводит взгляд, уставившись в землю.
Я беру ее за руку, но она быстро отнимает ее и отворачивается, чтобы закрыть дверь. Стоит, словно забывшись, и смотрит куда-то вдаль.
– Ниель, да что с тобой? – спрашиваю я, пытаясь сообразить, что стряслось.
Хенли трется о мою ногу. Я смотрю на него, глажу по голове. И тут понимаю: да это же в нем все дело. Хенли живет у Зака, пока я в колледже, а Зак, зная, что мы приедем, оставил пса дома. Я не предполагал, что Ниель так отреагирует, когда его увидит.
– Ты помнишь Хенли? – осторожно спрашиваю я, когда она тянется за своим рюкзаком.
Я никогда не думал, что эта девушка притворяется, будто не знает меня или же что по какой-то причине лишилась памяти. Таких талантливых актрис не бывает. Я уже и спрашивать себя перестал, что же произошло на самом деле: решил принимать ее такой, какая она есть. А теперь… Я волей-неволей вижу перед собой испуганную девочку, снова столкнувшуюся с напоминанием о том, о чем она с превеликим трудом сумела забыть. Ума не приложу, как быть в подобной ситуации.
– Извини. Я очень устала, – бормочет Ниель и проводит вздрагивающей рукой по волосам. – Может, пойдем в дом?
– Да, конечно.
Я одной рукой обнимаю Ниель, а другой беру ее чемодан. Она прижимается ко мне, и мы вместе идем к дому. Бедняжку все еще трясет, почти так же, как в ту ночь, когда я нес ее на руках после купания в ледяном озере.
Я снимаю ключи с крючка под лестницей и веду Ниель наверх. Она молчит, глаза у нее все так же опущены, взор затуманен. Я открываю дверь, включаю свет, и перед нами открывается просторное помещение.
Я поднимаюсь по лестнице в ту комнату, где обычно останавливаюсь, и распахиваю перед Ниель дверь.