— А это так? Его в Париже больше не существует?
Она сердито дернула плечом, но ничего к сказанному не добавила.
— Я слышал, в ваших гостиницах полно насекомых, — заговорил я. — Это правда?
— Разумеется. Боитесь насекомых?
— Недолюбливаю.
— В таком случае, гостиница — не лучший выбор, — сказала девушка.
— Сейчас тепло, — заметил я. — Если мне не понравится в гостинице, я запросто могу переночевать под мостом или в парке. Для солдата это не проблема. Я скоро уезжаю в Ниццу. Мне необходимо поправить здоровье на хорошем курорте.
— В Ницце полно всякого сброда, — предупредила девушка. — Я там провела немало времени, пока была оккупация.
— А чем вы занимались во время оккупации?
— Угадайте.
И она переменила позу, положив ногу на ногу. Чертовски красивые ноги. Пожалуй, чересчур сильные. Я представил себе, как эта блондинка с ее швейцарским немецким лягается.
— Вы в Сопротивлении? — предположил я.
— Вы меня раскусили.
По ее тону нельзя было понять, серьезно она говорит или дразнит меня. Я решил принимать на веру всё ею сказанное и продолжил угадывать:
— Связная?
— Почему бы?
— Небось, быстро бегаете.
Она вздохнула:
— Я подрывник.
— Кто? — не понял я.
— Человек, который лезет на мост и устанавливает там взрывное устройство. А потом бабах!.. Представили себе?
Она скинула туфли, вскочила и легко подбежала к ограде пруда. Ограда была каменная, невысокая. Я сидел на скамейке, обостренно ощущая свою мешковатость, разбитость. Я старый башмак. А она легко бежала на носочках по краю ограды. Ни разу не покачнулась, не взмахнула руками, чтобы удержать равновесие.
Когда она вернулась, я заметил, что она даже не запыхалась.
— Видите? Я могу, как муха, пройти по любым перилам, по самому узкому карнизу. — Она низко наклонилась, обуваясь. Ткань синего платья натянулась на ее спине, обозначилась косточка у основания шеи.
— Вы гимнастка?
Она выпрямилась и покачала головой, привычным жестом убрав со щеки прядь.
— Что-нибудь знаете о русском балете?
Я задумался над тем, как преподнести ей неизбежное «нет».
— Правильнее будет сказать, что о моторах «Майбах» я знаю существенно больше.
— Ладно, — сжалилась она. — Я балерина.
— Русская балерина, — повторил я, — террористка, подрывник. Оказывается, мне везет на женщин.
— А чего вы хотели? — нахмурилась она. — Легкого романчика с податливой торговкой цветами? Вот уж кого в Париже всегда навалом. Познакомить? Только учтите, все они теперь страшные патриотки.
— И после ошеломляющей ночи любви она пырнет меня ножом, пока я голый и беспомощный, — подхватил я. — Нет уж, спасибо. Этого счастья я успешно избежал еще в сороковом.