Сесть в другое кресло исключительно дотошный и пунктуальный рейхсканцлер не мог — действовали правила безопасности, которым Гитлер подчинялся безропотно, как солдат-новобранец фельдфебелю. Не успел. Не успел или физически не мог.
Какие выводы? Кошмарные, говоря откровенно.
Итак, найдены и опознаны двадцать два человека. Куда исчезли еще четверо? Гюнтер Кортен, доктор Карл Брандт, советник Штрауб?
А с ними — рейхспрезидент и рейхсканцлер, фюрер германского народа Адольф Гитлер?
Дело в том, что кормовой салон «Кондора» отделен от переднего перегородкой с дверью, закрывающейся на защелку. Переборка слегка пострадала от осколков при взрыве, но гауптштурмфюрер Копков утверждает, что вскрыта дверь была уже после катастрофы. На земле. Говоря проще — выбита.
А если учитывать исчезновение всей документации, включая летные карты пилотов, частные письма, которые наверняка возили с собой пассажиры, бумажники и даже карточки со служебным меню из крошечного буфета, заключение напрашивается само собой: практически моментально оказавшиеся возле разбитого самолета партизаны получили в свои руки не только секретнейшие бумаги, но и пленных. Как минимум двух, не забываем о вырванных взрывом креслах сзади — Копков наверняка не ошибается.
Положение, будем откровенны, паршивее не придумаешь.
…К утру 6 ноября тела были эвакуированы в Минск, куда и направилась оперативная группа Отто Олендорфа. Для вскрытия привлекли военных врачей, предварительно взяв с них подписку, грозившую немыслимыми карами за разглашение, а в приватной беседе с эскулапами разъяренный бригадефюрер пригрозил, что при малейшей попытке обмолвиться посторонним хоть полусловом, хоть полунамеком, виновник и его коллеги (все до единого!) будут немедленно вздернуты на струне от пианино! И это не пустые угрозы! Коллективная ответственность, как у большевиков. Ясно?
Яснее некуда.
Неожиданностей не последовало: у всех травмы, несовместимые с жизнью, типичные при авиационных происшествиях. Никаких признаков насильственной смерти.
— Все останки — самолетами в Берлин, на дополнительное исследование, — распорядился Олендорф, пускай и понимал, что ничего нового столичные специалисты не откроют. Правила есть правила, особенно в настолько щекотливом деле.
Внезапно пришло донесение от агентуры СД в Ушачах, Лепельского уезда — мальчишки нашли в лесу «мертвого немца», по детской непосредственности растрепали об этом взрослым, а там быстро дошло и до местной полиции. Возможно, в другое время сигнал остался бы незамеченным, мало ли по окрестным пущам лежит незахороненных жертв наступления 1941 года? Тем более если речь идет об Ушачах — шоссейный узел, русские здесь сопротивлялись особенно яростно. Но пока не отменено особое положение по округу, любая подобная информация бралась под особый контроль.