Я промолчал.
Нина задумчиво продолжала:
— Наши либеральные товарищи, союзники англичан в деле освобождения Франции от всего чужеродного, а заодно и от всего леворадикального, просчитались, избрав дядю Дэдэ хранителем своих боеприпасов. Как только предмет, обладающий материальной ценностью, оказывается во владениях дяди Дэдэ, дядя Дэдэ автоматически начинает считать его своей собственностью. И изъять данный предмет не представляется возможным — ни для кого. Если только самого дядю Дэдэ не убедить в целесообразности такого изъятия.
— Хотите сказать, нам придется отбирать у него взрывчатку силой? — уточнил я. — В таком случае, я бы не отказался от чего-нибудь огнестрельного.
— Этого не понадобится, — отмахнулась Нина. — Воспользуемся силой убеждения.
— Способность убеждать — не самая сильная моя сторона, — признал я.
— А вам и не придется, — рассмеялась моя спутница. — Убалтывать дядю Дэдэ буду я. Мы с ним давние знакомые… Собственно, Тусен выбрал именно его потому, что у дяди Дэдэ есть слабые места. И мне они известны.
— Любит хорошеньких женщин? — брякнул я.
Нина, к моему удивлению, покраснела.
— Я и забыла о том, что вы солдафон, — упрекнула она меня. — Не ожидала от вас такой пошлости.
— Да это, в общем, даже не пошлость, — пробормотал я.
Она сверлила меня глазами и злилась. Я чувствовал себя жалким.
Нина прикусила губу.
— Ладно, — сказала она наконец. — В конце концов, должна признать, что вы неплохо держитесь.
— Для солдафона?
— И для немца. Видать, хорошо вас побили под Сталинградом, если на человека стали похожи. Только изредка вот проговариваетесь. Но вы научитесь.
— Вообще больше ни слова не скажу! — поклялся я.
Нина хмыкнула:
— Вот и хорошо… До войны дядя Дэдэ был главой большой семьи, — продолжила она рассказ. — Он привык повелевать домашними так, словно они были его вассалами. Собственно, это недалеко от истины. Но в сороковом году он потерял обоих младших братьев: одному было тридцать семь, второму — двадцать пять.
— А самому дяде Дэдэ сколько?
— Около пятидесяти. Они сводные, от разных матерей… Дядю Дэдэ их гибель просто подкосила, он разом превратился в старика. До войны, говорят, он был совсем другим. С ним осталась только Жанна — жена самого младшего из братьев. По-моему, после того, как ее Поль погиб, она немного повредилась в уме. Недавно из плена вернулся сын второго брата — племянник. Этот и до войны был придурковатым. Так дядя Дэдэ говорит.
— А вы с ним как познакомились?
— Одно время у него жил Тусен, — ответила Нина.
— Как же такой хозяйственный человек, как дядя Дэдэ, терпел у себя в доме бесполезного нахлебника? — не выдержал я.