Тим покачал головой.
— Я сыт. Спасибо.
— Ну… ну тогда чаю ещё?
Тим улыбнулся.
— Ничего не надо, — и медленно, словно пробуя слова на вкус: — посиди… со мной.
Зина вздохнула и подвинулась, коснулась своим плечом его плеча. И Тим осторожно обнял её за плечи. И Зина не отстранилась, а как-то порывисто прижалась к нему. Ну да, ведь они муж и жена, дети спят, в отсеке они вдвоём, да и…
Это вполне прилично. Эти — попутчики их, офицеры, так он свою жену тоже и обнимал, и в щёку целовал. А Зина помнила, что родители даже сфотографировались так — в обнимку. Она положила голову на плечо Тим, ощутив щекой под тканью рубашки твёрдые бугры мышц.
— Тима, за Ижорск едем, там, говорят, ещё холоднее.
— Да, я уже думал. Надо ещё тёплого купить. Пальто, валенки…
— Ага, — Зина ещё раз вздохнула. — Тима, ты бы свитер одел, а то тянет от окна, ещё продует тебя.
Тим снова покачал головой, касаясь подбородком её волос. Он не хотел шевелиться. Доставать и надевать новенький в красно-синих узорах свитер — это отпустить Зину. А ему так хорошо. И ей… ей тоже хорошо, он чувствует это. У них будет дом. Большой красивый дом. Да, он понимает, что ни особняка, ни коттеджа ему не потянуть, но… нет, будет не хуже. Будут спальня, столовая, гостиная, и комнаты детей, у них будет много детей… И просторная светлая кухня, и блестящая кафелем и никелем ванная…
— Ты о чём думаешь, Тима?
— О доме, — сразу ответил он. — У нас будет большой дом.
— Дом? — переспросила Зина.
— Да, — улыбнулся Тим. — Нет, квартира. Но это дом.
— Ага, ага, — согласилась Зина. — Ты говори, Тима, — она закрыла глаза и потёрлась щекой о его плечо. — Ты говори, я слушаю. Какая у нас будет квартира?
— Большая. Восемь комнат. Спальня, столовая, гостиная и детские комнаты.
— Ой, это ж куда столько? — смущённо рассмеялась Зина.
У Тима дрогнули губы.
— Ты… ты не хочешь?
— Чего? — не поняла сначала Зина и, тут же сообразив, покраснела. — Ой, ну конечно, хочу, Тимочка. Я это про комнаты. Пять детских — это куда же столько? Мы вот все в одной были. Весело было, я помню.
Тим вздохнул и… и чуть плотнее прижал к себе Зину.
— У каждого должна быть своя комната. Я… я хочу, чтоб… я видел, как живут… — он замялся, не желая говорить ни «белые», ни «хозяева».
— Ага, ага, — Зина снова потёрлась щекой о его плечо. — Я поняла, о ком ты, Тимочка. Они ж богатые.
— Мы будем жить не хуже, — твёрдо сказал Тим.
— А может, и лучше, — охотно подхватила Зина. — И… и детей чтоб много, да, Тимочка?
— Ага, — выдохнул он, касаясь губами её виска.
Мимо их отсека по проходу шли, пошатываясь, трое демобилизованных. Страшным усилием Тим заставил себя не отпрянуть от Зины, не убрать лежащую на её плече свою руку.