Джордж просто сел и замолчал, даже не взглянув на Эйхорда. Он смотрел на пол, пока кто-то рядом не бросил свою реплику. Тогда глаза Джорджа широко открылись, он уставился прямо в центр камеры, на которой зажегся красный огонек, и вдруг затараторил. Смотрел-то он в камеру, но разговаривал с Джеком Эйхордом. В своем первом длинном нудном неясном вопросе он употребил словосочетание “мероморфная функция”. У Джека затуманились глаза, и он сказал:
— Извините, но я не понял, что вы имеете в виду?
— Что? — категорично спросил дядя Джордж.
— Мне неизвестен термин “ме-ро-морфная функция”. Как я могу ответить на вопрос, если я его не понял?
— Хорошо, давайте я объясню вам, — неумолимо сказал Джордж, все более нервничая. — Словарь определяет мероморфную функцию как функцию сложного разнообразия, которая регулярна в некоторой области, за исключением конечного числа точек, где она уходит в бесконечность. Это слово произошло от греческого meros — часть. Я не слишком быстро говорю? Вы понимаете значение слов “функция, сложный, разнообразие, область, число, точка, бесконечность” или мне возвратиться и объяснить их вам? Правда, это займет большую часть моего эфирного времени и тогда мы не сможем услышать вашу версию того, почему модус операнди вчерашнего убийства значительно отличается от такового в предыдущих убийствах в Чикаго.
Лицо ведущего стало ярко-красным, и Эйхорд подумал, что он выглядит как человек, у которого начался сердечный приступ и которого апоплексический удар хватит прямо здесь.
Он сказал:
— Извините, но я забыл ваш вопрос. — И тем самым окончательно выбил дядю Джорджа из седла.
Это был провал. Мог ли старый осел знать, что полицейские бывают разные? И это было триумфом Джека, который даже и не пытался врать.
После четырех или пяти минут подобной бессодержательной болтовни дяде Джорджу знаком показали, чтобы он закруглялся. Он впервые посмотрел на Эйхорда и подытожил:
— Вы никого не одурачили, и, откровенно говоря, я понял, как полиция может играть на публику. И если некоторые зрители до сих пор считают, что эксперт Джек Эйхорд не понимает смысла тех или иных слов, то я заявляю, что это ложь, гнусная ложь.
Эйхорд хотел было ему остроумно ответить, но, к счастью, воздержался, а через пару секунд свет потух и его муки кончились.
Вытерпеть подобную пятиминутную личную беседу было бы возможно. Но для Джека Эйхорда, привыкшего больше полагаться на свой “Смит-и-Вессон”, а не выкручиваться Бог знает как в горячей атмосфере телевидения, в свинарнике мира, городе больших теней, эти пять минут показались пятью часами ада.